Если Шэй не заткнется, я лично закрою ему рот ладонью.

– Шэй, расскажите о вашем религиозном воспитании в детстве, – твердо произнесла я.

– Религия – культ. Тебе не приходится выбирать свою религию. Ты такой, каким тебе велят быть родители. Это и не воспитание вовсе, а просто промывание мозгов. Когда младенцу при крещении льют воду на голову, он не может сказать: «Эй, чувак, я бы лучше стал индуистом».

– Шэй, я понимаю, что для вас это трудно и непривычно, – произнесла я. – Но мне надо, чтобы вы слушали мои вопросы и отвечали на них. Вы посещали церковь в детстве?

– Иногда. А иногда я вообще никуда не ходил, а прятался в кладовке, чтобы меня не побили другие дети или приемный отец, который держал всех в узде с помощью металлической щетки для волос. Да, здорово он прохаживался этой щеткой по нашим спинам. Вся эта система опеки в нашей стране – просто курам на смех. Фигня какая-то, разве что получаешь пособие от…

– Шэй! – Я остановила его гневным взглядом. – Вы верите в Бога?

Этот вопрос, похоже, успокоил его.

– Я знаю Бога, – сказал он.

– Расскажите об этом.

– В каждом человеке есть немного от Бога и немного от убийцы тоже. И от того, как повернется твоя жизнь, зависит, к какой стороне ты примкнешь.

– На что похож Бог?

– На математическое уравнение. Только, когда все уберешь, получишь бесконечность вместо ноля, – ответил Шэй.

– И где живет Бог?

Подавшись вперед, он поднял закованные в кандалы руки, и металл зазвенел. Шэй указал на свое сердце:

– Здесь.

– Вы сказали, что в детстве ходили в церковь. Тот Бог, в которого вы верите сейчас, тот же самый, о котором вам говорили тогда в церкви?

Шэй пожал плечами:

– По какой дороге ни идти, вид будет одинаковый.

Я была почти на сто процентов уверена, что слышала эту фразу раньше, на одном из занятий по бикрам-йоге, которые посещала, пока не решила, что мое тело не предназначено для подобных упражнений. Не верилось, что Гринлиф не выдвигает возражений на основе того, что ченнелинг с далай-ламой не эквивалентен ответу на вопрос. С другой стороны, я понимала, почему Гринлиф не выдвигает возражений. Чем больше говорил Шэй, тем безумнее казался. Трудно всерьез воспринимать чьи-то утверждения о религии, если они кажутся бредовыми. Шэй рыл могилу не только себе, но и мне.

– Если судья все-таки подтвердит казнь путем смертельной инъекции, Шэй, и вы не сможете стать донором сердца, это огорчит Бога? – спросила я.