Серральяк порылся в портфеле и достал карточку с надписью «Марбрес Серральяк, ООО». На ее обратной стороне было что-то написано от руки.

– Адрес Марсела Вилабру.

Тина взяла карточку. Ее немного покоробил тон Серральяка, когда тот сказал и что? Поедешь к нему, чтобы сказать послушайте, сеньор Вилабру, вы сын не своей матери, а своей матери? А он ответит как замечательно. Так что? Намерена поехать? Вот так запросто, без всяких доказательств?

– Ну, как-то так. Придумаю что-нибудь.

– Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь любил меня с той же убежденностью, с какой ты делаешь все это.

– Любить – это сейчас не про меня.

– Тогда почему ты все это делаешь?

– Не знаю. Возможно, для того, чтобы последнее слово оставалось не за смертью.

Серральяк сделал глубокую затяжку и улыбнулся, покачивая головой. Тина наблюдала за ним озадаченно, почти с обидой.

– А что такого произошло? Ты что, никогда не грустишь?

В последний раз Серральяк грустил пару лет назад, когда смотрел телевизионный репортаж о Генуэзском и Центральном венском кладбищах, а также о кладбище Пер-Лашез в Париже. И сказал себе все, хватит. Потому что он был уже хорошо знаком с погостами в Сорте, в Риалбе, во всем Батльиу, в долине Ассуа, в Тирвии, он работал на них и на кладбищах в других долинах, но ни одно, ни одно из них не могло сравниться с Торенским. Но почему-то, увидев то, что я увидел по телевизору, я впал в депрессию. И подумал, что это ужасно – зарабатывать на жизнь, высекая на камне имя и точную продолжительность человеческой жизни.

– Но ты же занимаешься и другими вещами.

– Да, конечно, я много чего делаю. Но все-таки больше всего мне нравится работать с надгробиями.

– Ты знаешь, в своей книге я пишу о том, что граница Жерри в каком-то смысле обозначает водораздел между домами с черепичными крышами и с крышами из плитняка.

– Это не совсем точно. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к моим проблемам.

– Просто это одновременно и граница между кладбищами с нишами и кладбищами с могилами, вырытыми в земле.

– Ниши больше распространены на севере. Я ведь и для ниш тоже изготавливаю плиты. Они делаются из более качественного материала: шлифованный черный мрамор… – Пауза. – А когда выйдет твоя книга?

– Мне бы хотелось, чтобы это случилось до… В общем, до.

– Да, ты полна тайн.

Я одинока, потому что мне не с кем поговорить о том, что я боюсь снова ехать к врачу, о вежливом, но решительном отдалении от меня Арнау, о предательстве Жорди. У меня нет ни одной подруги. Вот так все просто. А напротив меня – единственный человек, проявляющий интерес к потаенным сторонам моей жизни: каменотес почти пенсионного возраста, который облицевал плиткой дома и покрыл шифером кровли половины домов в комарке и который изваял в камне великое множество сертификатов о жизни и смерти.