– Да, но я уверен, что, окажись ты на моем месте, ты бы справилась.

– Ты тоже справился.

– Нет, я не справился. Я спускался все глубже и глубже на дно, где царила кромешная тьма и откуда было невозможно выбраться. Я слушал Лу Рида и Пинк Флойд, с головой погружаясь в их депрессивные мотивы. Мне кажется, я даже в какой-то степени получал удовольствие от этого состояния, стал от него зависим, как наркоман, который не может обойтись без ежедневной дозы.

Лорен внимательно слушала меня, сложив руки на коленях и слегка наклонив голову набок. В ее глазах читалось глубокое сочувствие с некой искоркой ликования. Будто она получила от меня то, что давно хотела услышать. Я не понимал, что происходит, но продолжал:

– Именно тогда стала так популярна эта злосчастная песня группы Oasis. Мне казалось, что она преследует меня, ее звуки доносились из каждого открытого окна. Мои друзья весело насвистывали ее незатейливый мотив, не вникая в слова. Меня же она истязала, напоминая о пустоте внутри. Эта мелодия могла бы стать противоядием и вытащить меня на поверхность. Я знал это, чувствовал, что она как нарочно кричит со всех сторон: «Я хочу жить, я не хочу умирать». Одна половина меня хотела поверить в это, а другая противилась что было сил, разрывая меня в клочья. Когда смерть, сделав свое грязное дело, собиралась покинуть наш дом, я поймал ее за краешек подола и не хотел отпускать, чтобы ощущать себя ближе к маме. Но в то же время у меня не было храбрости последовать за ней, поэтому я так и завис где-то между миром мертвых и живых, не зная, что делать дальше. Тогда как все мечтали о вечной жизни, я лежал на сыром дне своего колодца, плотно закрыв глаза и не решаясь сделать ни единого движения. Я боялся умирать, но жить я боялся еще больше.

Я замолчал и вытер уголки рта пальцами. Угадав, что в горле у меня пересохло, Лорен встала, отправилась на кухню и вернулась с наполненным до краев стаканом воды. В ее движениях сквозила грация, забота и теплота. В каждом ее жесте я, подобно глупому мальчишке, пытался найти подтверждение того, что она по-прежнему любит меня. Я кивнул ей в знак благодарности, и, пока я жадными глотками пил прохладную воду, она снова села на диван и произнесла:

– В итоге твой страх жизни оказался сильнее.

– В итоге одно глупое движение решило все за меня.

Лорен вопросительно посмотрела на меня, и я продолжил:

– Я слушал эту песню раз за разом, порой часами напролет, совершая над собой добровольную пытку. Она вводила меня в некое забытье, которое мне хотелось принимать за равновесие. Нирвана, как тогда мне нравилось называть это состояние, – ухмыльнулся я. – Зачастую я садился на подоконник, распахивал настежь окно и невидящим взглядом пялился на крыши домов, острым лезвием раздирающие небосвод. Мне хотелось, чтобы здания, дороги, магазины, пешеходы, машины – чтобы все это исчезло, и на всем белом свете остались лишь я и синее небо. Тогда бы я смог до скончания веков парить в воздухе и разглядывать облака причудливой формы, угадывая в них белогривых коней, собачьи морды и женские профили.