– Об Одри, о которой он знать не знал? За моей спиной? Гениальная идея! – подавился я слюной.

– Я не знала, к кому еще обратиться.

– И как? – насмешливо спросил я, не в силах успокоиться.

– Именно тогда он рассказал мне о несчастном случае с окном. Это насторожило меня еще больше, потому что твоя версия того происшествия снова расходилась с чужой. Но после нашей беседы все прояснилось, кусочки пазла сложились в логичную картинку, от которой похолодело в затылке.

– Мой отец ничего толком обо мне не знает, он никогда мной не интересовался.

– Он тебя любит, пусть и не показывает этого так, как хотелось бы тебе.

– И что же он тебе рассказал?

– Этот разговор я тоже помню в мельчайших подробностях: «Поль хороший малый. У него добрая душа, он мухи не обидит. Я вижу, что ты настроена серьезно, иначе не пришла бы ко мне, поэтому хочу предупредить, что тебе с ним будет непросто. Смерть матери сильно потрясла его. Он даже пытался покончить с собой, но не помнит об этом. По совету врачей мы никогда не рассказывали ему о том случае, поэтому прошу тебя тоже этого не делать. И, прежде чем связать свою жизнь с ним, подумай хорошенько, действительно ли тебе это нужно».

– Ну естественно, что он мог сказать хорошего.

– Ты ошибаешься. В его словах было много нежности, но больше всего меня поразило то, сколько в них было отчаяния. Он хотел помочь тебе, но не знал как. Он рассказал, что ты напрочь забыл, как выпрыгнул из окна, и в какой шок это его повергло.

– Я не прыгал! Я тебе уже говорил!

– Да, но до сегодняшнего дня никто не знал, что это был несчастный случай! Иначе, возможно, все сложилось бы по-другому, – с горечью в голосе сказала она. – Твоему отцу стоило нечеловеческих усилий делать вид, что ты просто поскользнулся и получил сотрясение мозга.

– Он скрывал от меня правду только из-за каких-то дебильных рекомендаций?

– Ты три недели пробыл между жизнью и смертью. Ты хоть представляешь, что значило потерять сына для человека, недавно похоронившего жену? Он был готов на что угодно, лишь бы ты выжил. Поэтому, когда врачи сказали, что лучше тебя не травмировать, учитывая твою и без того шаткую психику, он слепо следовал их указаниям.

Я молчал, пытаясь осмыслить услышанное и поставить себя на его место. Впервые в жизни я начинал видеть отца в новом свете. Лорен беспощадно продолжала выливать на меня подробности, о которых я не имел ни малейшего понятия:

– Пока ты был в коме, тебе сделали ряд томографий и прочих исследований мозга. У тебя была сильная черепно-мозговая травма, которая могла повлечь за собой самые разные последствия. Поначалу прогнозы не обнадеживали. Врачи готовили твоего отца к тому, что ты либо не проснешься вовсе, либо останешься инвалидом. Но молодой возраст и крепкий организм сыграли в твою пользу, и функции мозга быстро восстанавливались, превосходя все ожидания. При этом наблюдавший за тобой профессор не исключал возможности тотальной или частичной амнезии. Когда ты проснулся и оказалось, что ты помнишь все, кроме нескольких последних минут своей жизни, твой отец выдохнул с облегчением. Но профессор объяснил ему, что твое положение еще очень шатко и посоветовал обращаться с тобой крайне бережно. Хоть ты и был в превосходном состоянии для человека, свалившегося со второго этажа и получившего травму головы, тот факт, что ты не помнил о случившемся, мог свидетельствовать и о других нарушениях памяти. Твое тело быстро пришло в норму, гипс на руке сняли, ребра срослись.