В ответ Лорен едва заметно качнула головой. Я не останавливался:

– Я видел еще дымящийся окурок, одиноко лежавший на темно-сером асфальте поодаль, и мне почему-то то стало его жаль. Я видел лужицу крови, вытекавшую изо рта, видел полуразбитый плеер, в потрескавшемся окне которого каким-то чудом продолжали крутиться желтые колесики затертой кассеты. Наушники лежали прямо рядом со мной, и сквозь визг колес тормозивших рядом машин я мог отчетливо слышать, как до боли знакомый голос приглашает меня летать и видеть то, чего не видят другие. Голос Галлахера перебивал голос отца, который откуда-то сверху истерично выкрикивал мое имя. Я не мог пошевелиться, не мог думать ни о чем, я просто лежал и усмехался. Я не чувствовал страха. В тот момент, когда мне показалось, что я вот-вот отделюсь от тела, вой сирены скорой помощи жестоко отобрал у меня едва обретенное умиротворение. Не в силах противостоять ужасному звуку, я погрузился в туман и потерял сознание. Что было дальше, насколько я понял, ты знаешь лучше меня.

Я поднял глаза и только сейчас заметил, что лицо Лорен покрылось розовыми пятнами, как бывало с ней, когда она сильно волновалась. Ее руки дрожали в такт постукиванию голой ветки в окно.

– Все думали, что ты решил покончить с собой, – сдавленным голосом произнесла она.

– Если бы я и набрался смелости это сделать, я бы нашел более верный способ, чем прыгать со второго этажа. Хоть я и не отличался изобретательностью, все же обидно, что меня до такой степени недооценивали.

– Ты пролежал в коме три недели.

– Знаю. Когда я пришел в себя, отец сообщил, что я неудачно поскользнулся на только что вымытой лестнице в подъезде, сильно ударился головой, сломал руку и пару ребер. Я поверил ему и верил всю жизнь, до недавнего времени. Все-таки я действительно кретин.

– Врачи посоветовали ему не посвящать тебя во все подробности, если ты их сам не вспомнишь. Тебе очень повезло. Все могло закончиться гораздо хуже.

– Я до сих пор не понимаю, как ты обо всем этом узнала.

– Твой отец мне рассказал.

– Мой отец? Ты разве когда-нибудь разговаривала с ним?

– Да, пару раз.

– Сколько всего я открываю для себя… Как бы не сойти с ума, – горько усмехнулся я, забросил руки за затылок и откинулся на спинку дивана. – Я не раз рассказывал тебе о том, как упал с лестницы. Почему же ты не сказала, что знаешь подлинную версию?

– Я говорила, ты просто не помнишь.

– Лорен, прекрати дурачить меня, пожалуйста. Такие вещи не забываются.

– Если бы все было так просто, – прошептала она, встала и заходила по комнате.