Лемнер не был командиром, не управлял боем. Боем управляла яростная слепая стихия, столкнувшая ненавидящих, убивающих друг друга мужчин. Лемнер ненавидел, ненависть застилала слизью глаза, мешала прицеливаться. Он бил наугад, слышал, как вокруг его головы бьют в стену и разбиваются пули, осколки гранат секут ступени, полыхает в лицо жар взрыва. Он ненавидел, и эта ненависть делала его бессмертным. Он прорубался к церкви Успения Богородицы, которая ждала его, отводила осколки и пули. Ненависть вела его к церкви Христовой.

— Тебе, любимая! — Он всаживал очередь в прыгающего сверху хохла, насаживал его на огненное острие. — Тебе, любимая! — Он следил, как скатывается по ступеням убитый.

Бойцы батальона «Дельфин»» дрались всласть, исступленно, бурля кровью, подставляя грудь под пулемёты, которые проламывали бронежилеты, вспарывали животы, вываливали на лестницы липкие красные груды. Умирая, они хрипели, и Лемнеру казалось, он слышит слова гимна: «День чудесный».

По всем этажам шёл бой. Дрались насмерть серийные убийцы, маньяки, педофилы, изменники Родины, наркоманы, насильники, вероотступники. Все были «разбойниками благоразумными», все пережили преображение, все вели бой за Россию, пробиваясь к церкви Христовой.

Лемнер увидел, как из подвала, вырастая из-под земли, появляются солдаты врага. Их рождала земля, и они были несчётны. Они были порождение тьмы, которая излетала в детстве из сырого подвала и гналась за ним по этажам. Тьма никуда не делась, подвал никуда не делся. Он следовал по пятам за Лемнером. Из него, как чёрная смола, изливалась раскалённая тьма.

— Гранаты! Ко мне с гранатами! — он метнул в подвал навстречу тьме одну, вторую гранату. Гранат больше не было. Тьма валила. — Ко мне, с гранатами!

Подбегали бойцы, швыряли в подвал гранаты. Запечатывали взрывами тьму. Гранаты громыхали, озаряли тьму багровыми вспышками.

Лемнер услышал над головой взрыв. Ядовитый жар ударил в ноздри, прошелестели осколки, и тьма накрыла его.

Он не знал, сколько длилось беспамятство. Он не упал, остался стоять, опустив автомат с пустым рожком. Вокруг головы осколки изодрали стену, нарисовали круг. Его голову окружал нимб, нацарапанный на известке сталью.

Высотка была взята. Опорный пункт взломан. Квартал «Альфа» встал под контроль батальона «Дельфин».

Лемнер, волоча автомат с засевшим в ложе осколком, взбирался на этажи. Сергей Колокольчиков, птенец Русской истории, лежал на спине с пробитым бронежилетом. Его круглые, как у птенца, глаза верили в уготованную ему долю русского лидера. Борис Крутых наубивал всласть, отнимая чужие жизни, передавал их тому, кто его убил. Людоед Фёдор Славников лежал в квартире среди догорающей мебели. Рядом, спиной вверх, растянулся хохол. Штаны хохла были взрезаны, белела голая толстая ягодица. В руке Фёдора Славникова был нож, которым он хотел отсечь от ягодицы лакомый кусок. Но пуля, пробившая переносицу, не позволила совершить грехопадение.