— Ты, отец Вавила, не пропадай. Город возьмём, тебя найду, и в храме меня обвенчаешь!

Священник согрел руки о кружку с чаем, перекрестил Лемнера и вышел. Крёстное знамение обожгло, словно хлестнули крапивой.

Штурм квартала «Альфа» начался на рассвете, когда небо чуть теплилось над линиями плоских крыш. Девятиэтажки высились мутными брусками, с черными, без огней, окнами. Лемнер в бинокль, в водянистый плавающий круг, видел, как рота «пушкинистов» грузится на бэтээры, и машины осторожно ползут в развалинах, пробираясь к рубежу атаки. На пустыре у домов виднелись выгоревшие, на осевших ободах, легковушки, поломанная детская карусель, цистерна на двух колёсах. Всё это заслонит штурмовиков, когда они спрыгнут с брони и под пулемётным огнем побегут к подъезду.

— «Комок»! «Комок»! Я — «Пригожий»! — Лемнер связывался с головным бэтээром. — Не торопись! Следи за соседом!

Командный пункт хрипел голосами. Начальники артиллерии, авиации, танкисты рыкали, зло мешали друг другу, рявкали в рации позывными. Вава плющил о рацию толстые губы. Лемнер перехватил у него управление боем.

— «Комок»! «Комок»! Я — «Пригожий»! Левый фланг голый! Смотри налево, «Комок»!

Начинало бахать, свистело, превращалось в рёв. Снаряды уходили в дома, в глубине полыхало, словно в окнах зажигали лампы. Рыжий огонь перелетал с дома на дом, и дома осыпались, в фасадах появлялись рваные дыры, в них тускло горело. Гаубицы с удалённых позиций месили квартал. Им отвечали украинские самоходки, над головами ревело, за спиной, в близком тылу, взрывалось. Крыша, где угнездился под маскировочной сеткой командный пункт, дрожала, дребезжала. С дальней дистанции открыли огонь танки. С воем промчались реактивные снаряды, сжигая вокруг себя воздух. Лемнер видел, как осел край дома, и оторванная глыба повисла на арматуре.

— «Лопата»! «Лопата»! Я — «Пригожий»! Работай по крайней высотке!

Плоские вершины домов начинали оседать, проваливались, превращались в зубья.

Небо неохотно светлело, полное гари.

Квартал «Альфа» горел, его сметали, вырубали из земли, а он цеплялся, и его крушили.

«Тебе, любимая!» — Лемнер яростно провожал вихри реактивных снарядов. Они валили стены, покрывали землю косматой шерстью взрывов, били множеством красных, зелёных, жёлтых молний. — «Тебе, любимая»! — выдыхал он со свистом.

Невидимая, в мутных дымах, заслоненная уступами зданий, в квартале «Дельта» пряталась церковь. К ней пробивался Лемнер, к ней прорубали туннель установки залпового огня, к ней долбили проход танки, на неё нацелились бэтээры.

— «Комок»! «Комок»! Я — «Пригожий»! Выходи на рубеж атаки!