– Который что?

– Не знаю.

– Альма?

Наконец она повернулась к нему и посмотрела на гитару.

– Бакстер, который не боится гитары. Надеюсь, ты сохранишь в душе этого испанца.

Бакстер тоже посмотрел на гитару. От страха не осталось и следа. Взяв инструмент в руки, он сказал:

– Значит, ты думаешь, что я легко снова превращусь в того Бакстера, которым приехал сюда десять дней назад?

– А ты полагаешь, десять дней изменили тебя безвозвратно?

– Оставили отпечаток, это точно. Или лучше сказать, сняли с меня слой ржавчины. Я обещал Мии, что вернусь домой новым человеком. И это правда. Я больше не намерен откладывать жизнь на потом.

По ее глазам было понятно, что она почти верит ему. Как еще доказать ей, что он изменился?

Зажав до-мажор, Бакстер ударил по струнам, не сводя с Альмы глаз и черпая вдохновение в ее красоте. В голове родились мелодия и слова.

– Я не готов сказать «прощай». Пусть эта ночь продлится вечно. Я не готов сказать «прощай»… тебе.

Он взял до, соль, си-бемоль и фа, а потом наиграл мелодию. Когда последовал второй припев, Альма широко улыбнулась, заставив его сердце трепетать от радости.

Если он сейчас же не бросит гитару и не подойдет к ней, то просто сойдет с ума. И все же Бакстер продолжал играть. Слова складывались в стихи легко, как в старые добрые времена. Альма обхватила себя руками и закрыла глаза. Ее прекрасное лицо светилось умиротворением, и каждая клеточка его тела вдруг наполнилась спокойствием. Он мог бы играть для нее до рассвета… всю жизнь.

Но эти мысли не должны сбивать его с толку. Через несколько часов он улетит. А что, если все происходящее – лишь сон?

Когда Бакстер положил гитару, Альма сказала с нескрываемым изумлением:

– Я думала, твои песни не должны сильно цеплять.

– В том и проблема. Поэтому лучше не влюбляться. Становишься слишком сентиментальным.

«Ни шага назад», – подумал он. Не сейчас, когда времени и так почти не осталось.