Никаких предварительных речей не последовало. Сразу началась деловая суета, шелест документов и постановлений. В правой части помещения были размещены телефонные и телеграфные аппараты. У левой стены стоял длинный стол, заваленный программами аукциона.

Началось рассмотрение первой заявка на Тайрел-Хаус («Красивый дом в прекрасном состоянии с прилегающей к нему собственной рощей»). Айвор пока так и не появился. Он явно поверил, что Клара, черт побери ее несдержанность, действительно не хотела, чтобы он пришел.

Клара сидела, застыв, как каменное изваяние, – ей казалось, что любое ее движение может быть неправильно истолковано. Люди вокруг о чем-то перешептывались, но весь этот невнятный шум перекрывал голос аукциониста.

– Двести пятьдесят фунтов? Есть желающие? Вы, сэр? Да-да, вы, в шляпе? Итак, что мы имеем?.. Да, я вас слушаю…

Этот дом был в итоге продан господину в шляпе за 410 фунтов.

Хороший это знак или плохой? Клара не знала.

Следующим был Шиллинг-Грейндж. Торги начались со ста пятидесяти фунтов.

Сперва ничего особенного не происходило, и у Клары в душе вдруг проснулась надежда: его не продадут. Никому он не нужен!

Но тут впереди, через два ряда от нее уверенно поднялась чья-то рука – как на уроке математики, когда ученик знает ответ. И затылок этого человека показался Кларе каким-то очень знакомым. Ну, разумеется, это был Джулиан! Со спины он выглядел чрезвычайно подтянутым, аккуратным и хладнокровным; возможно, и анфас тоже.

Джулиан? Естественно! Они же с Брауни вместе работают. И Брауни втянул его в эту историю, чтобы он сделал всю грязную работу – хотя, возможно, как раз Джулиан заманил Брауни, рассчитывая, что тот сделает всю грязную работу. Кто их разберет? Так или иначе, Джулиан оказался среди участников аукциона. Заметив, что Клара на него смотрит, он весело ей подмигнул. Свинья!

В торги вступил еще какой-то человек из задних рядов, и Кларе пришлось извернуться, чтобы на него посмотреть, и она разглядела серый костюм и серебристо-седые усы. Но самого человека она не знала. Он прибавлял по пять фунтов, Джулиан – по десять, шаг за шагом взвинчивая цену и выталкивая ее детей из дома.

Совет все равно намерен его продать, какая разница, кому он достанется?

Разница есть. Хотя, может, и нет.

Стоимость достигла двухсот восьмидесяти пяти фунтов, и теперь была очередь Джулиана, однако он ставку повышать не стал и некоторое время в торгах не участвовал. Но когда снова подключился и поднял руку, выражение лица у него было уже совсем иным, почти сердитым – уж Клара-то хорошо его знала.