Я села рядом с Иреной, которая не обратила на меня внимания.

– Мы так и будем сидеть здесь, пока не замёрзнем насмерть, или поговорим о перебранке двух влюблённых голубков?

– Нам не о чем говорить, и никакие мы не влюблённые голубки, – сказала она, сверкнув глазами. – Я знала, что ты будешь надоедать, именно поэтому и не рассказывала тебе о нём.

– Мудрое решение для влюблённой дурочки.

Выпалив поток ругательств себе под нос, Ирена встала, чтобы уйти, но я схватила её за руку, решив больше не язвить. Притихнув, хотя и явно раздражённая, она села.

– Я закончила, обещаю. Разве ты не знала, что Франц – немец?

– Конечно, знала. Но мне известно было только его имя, потому что делиться личной информацией было небезопасно. Я предполагала, что он немец, который не поддерживает нацистов. Но, оказывается, он этнический немец, который вырос в Польше и использовал свою национальную принадлежность, чтобы спасти собственную задницу. – Вздохнув, она вырыла сапогом ямку в снегу. – Я не думала, что он трус, вот и всё. Или предатель.

– Как и вы, фрау ауфзеерин.

Ирена перестала ковырять снег и застыла. Подождала какое-то время, вероятно, надеясь, что я возьму свои слова обратно, но вместо этого я указала на её форму.

– Ты сделала это, чтобы помочь мне, но ведь ты присягнула на верность Третьему рейху и притворилась охранницей, так? Если Франц – предатель из-за того, что он фольксдойч и на самом деле не поддерживает нацистов, то кем это делает тебя?

Она открыла рот, но не издала ни звука, так что я сделала свой последний ход.

– Ты даже ударила меня.

Услышав это, Ирена вскочила на ноги.

– Если бы я этого не сделала, нас бы убили, ты же знаешь, что…

– Шах и мат.

Она замолчала, унимая свою ярость.

– Чёрт возьми, Мария, ты такая идиотка, – прошептала она, опускаясь обратно на брёвна.

– А то бы ты меня послушала? – спросила я с лёгкой улыбкой, но виновато сжала при этом её руку. – Так что, ты собираешься сделать так, чтобы Франц тоже обморозился, или можем вернуться в дом?

Мы поплелись к фермерскому дому, где фрау Майнхарт готовила яичницу-болтунью на завтрак, а герр Майнхарт разводил огонь. Франц сидел в гостиной, он встал навстречу Ирене. Когда она подошла к нему, оба молчали.

– Кажется, я понимаю, почему ты чёртов фольксдойч, – пробормотала наконец Ирена.