Однажды я буду свободна, и это слово принесёт мне, как и полагается, покой и утешение. Однажды, но не сегодня.

* * *

Пока мы ждали Франца, я по настоянию Ирены улеглась в постель. Она осталась со мной в комнате – возможно, боялась, что я снова перемещусь на пол, если она уйдёт, – и я уютно устроилась на подушках. У меня не было подушки почти четыре года.

Когда Франц вернулся, он объявил, что привёл с собой товарища по Сопротивлению и, по совместительству, сотрудника больницы – он часто помогал Майнхартам ухаживать за теми, кто находил у них убежище. Когда его спутник вошёл в комнату, моё сердце заколотилось невероятно сильно, не помню, когда оно билось так в последний раз. Гость резко остановился, как и в тот день, перед тем как бросить свой велосипед у дороги и подбежать ко мне. Глупый мальчишка, которого тянуло к заключённой в тюрьму девочке, теперь был молодым человеком и членом Сопротивления. А я во многом оставалась всё той же самой девочкой, скованной чувством вины и горем, но нашедшей в этом мальчике неожиданное убежище.

Я остро осознавала разительный контраст в нашей внешности. Я – измученная голодом, в синяках, едва живая, и он – высокий, широкоплечий молодой человек, чьи тёмно-синие глаза искрились живостью. Но если он и был так же сбит с толку нашими отличиями, как и я, то никак этого не проявил. Он смотрел на меня так, как смотрел всегда – как будто я была чем-то бóльшим, нежели просто номером.

Я слегка улыбнулась ему:

– Рада тебя видеть, Мацек.

После приветственных слов и обмена любезностями Ирена ушла, чтобы принести мне стакан воды, а Франц сказал, что должен вымыть руки, прежде чем займётся моим осмотром. Едва за ними закрылась дверь, как Матеуш присел на край кровати, рассматривая меня так пристально, что это даже немного пугало.

– Я поклялся хранить тайну, иначе рассказал бы тебе ещё и о других причинах переезда в Пщину, – начал он. – Франц попросил меня поработать с ним – надо было ухаживать за членами Сопротивления и сбежавшими заключёнными, укрывшимися у его родителей. Я не мог упустить такую возможность и подумал, что Франц поможет мне вытащить тебя оттуда. Когда я назвал ему твоё имя и номер, он сообщил мне, что уже работает с молодой девушкой из Варшавы, которая планирует тайно вывезти из лагеря эту же заключённую.

Я сделала вдох, и меня внезапно пробрала дрожь: казалось, я чувствовала запах пота и соломы, сопровождавший дни, проведённые вместе с Матеушем в корзинной мастерской. Он оставил меня только для того, чтобы попытаться освободить.

– Ты помог мне выжить, – сказала я наконец мягким голосом. – И я говорю сейчас не о снабжении информацией или хлебом.