Чем больше я лгала Матеушу о Фриче, тем больше удивлялась, что не чувствую никаких угрызений совести. У меня не было выбора. Если я скажу правду, то подвергну Матеуша опасности, рискну лишиться его помощи и потеряю шанс восстановить справедливость во имя моей семьи, отца Кольбе и себя самой. Пока я не добьюсь справедливости, я не вернусь домой. Просто не смогу вернуться.

Он одарил меня лёгкой, ободряющей улыбкой.

– Это не глупо, Мария. Один из бойцов батальона Фрича работал на нас и снабжал моего друга информацией. Я принесу тебе бумагу, ручку и конверт для письма, и как только ты его напишешь, нам помогут доставить его Фричу. Чего бы это ни стоило, я помогу тебе обрести покой.

Матеуш поверил мне. Он всегда мне верил.

Глава 33

Глава 33

Пщина, 19 апреля 1945 года

Рассеянные белые облака гонялись друг за другом по бледно-голубому небу, солнце согревало мне кожу, а прохладный ветерок развевал юбку. Трава расстилалась по всему полю, появляясь после зимы, как русые волосы на моей голове. Я растянулась на мягком одеяле и с довольным вздохом прикрыла глаза.

Три месяца. Я провела три месяца без принудительного труда, избиений, болезней и постоянной угрозы смерти, и это всё ещё казалось нереальным. Каждое утро я ожидала, что проснусь в Аушвице. Каждую ночь сон уносил меня туда.

Услышав смех, я открыла глаза и повернулась к источнику звука. В поле поодаль Ирена держала леску, а Франц бежал с воздушным змеем, хвост которого развевался на ветру. Когда ветер усилился, Франц отпустил змея, но тот рухнул на землю. Выругавшись, Франц попробовал ещё раз – они занимались этим по меньшей мере двадцать минут, – но Ирена смеялась вместо того, чтобы хоть как-то помочь, поэтому он обмотал леску вокруг неё. Её смех превратился в протест; но несмотря на свои жалобы, она притянула Франца к себе и с удовольствием прижала его губы к своим. Они много раз целовались у меня на глазах, но в этот момент я увидела, как Ирену обнимает Протц, как она неохотно прижимается губами к его губам, как извивается, чтобы избежать его прикосновений…

Я моргнула, прогнав видение. Какая мерзость.

Напоминания об Аушвице возникали тогда, когда я меньше всего их ждала. Глухой стук ботинок герра Майнхарта по деревянному полу, запах подпалённой кожи, когда фрау Майнхарт обожглась на кухне на прошлой неделе. Сильная, тяжёлая рука Франца на моём плече этим утром, когда он пытался привлечь моё внимание, пробудила воспоминание о руках мужчин, которые сначала касались моего плеча, а затем, сжав кулак, били меня по лицу. Совсем недавно Ирена готовила нам ланч для пикника, и это напомнило мне о том, как я должна была делить между заключёнными дополнительные порции добытой пищи.