Я провожу кончиком носа по его шее, пытаясь запомнить его запах. Он пахнет ладаном и фимиамом, соснами и зимой. Я отстраняюсь, и его губы тут же накрывают мои. От неожиданности и напора у меня вырывается стон. Он целует меня долго, глубоко, властно, но нежно. Никто прежде не целовал меня так, словно был внутри моего тела, а не только рта. Темнота под опущенными веками начинает кружиться, я лечу. Его сильные руки сжимают мое лицо, пальцы проводят по скулам.

Отстранившись, он оставляет меня задыхаться и стремиться к нему. Взглядом умоляю не покидать меня. Обхватив мой затылок, он снова впивается в губы и толкает назад. Улыбаюсь сквозь поцелуй – капитуляция – он сдался мне. Вместе мы падаем на белые простыни. Я едва сдерживаю стон – спина пылает. Если сосредоточиться на боли в полной мере, то на время можно отделить ее от тела и разума – новый трюк для управления болью, и сейчас я использую его. Но недолго. Он заставляет забыть о ней.

Его губы спускаются к щеке, к уху. Под покровом ночи и под треск бревен в камине он шепчет о чувствах и одержимости, которая таится в сердце и которую он не должен испытывать и не испытывал ни к кому прежде. Глаза наполняются слезами. Я не могу отдать ему себя навсегда, но на этот вечер мне это необходимо. Ему тоже. Сид, мне это нужно. Прошу, пойми!

Он покрывает поцелуями мое лицо и тело и наконец возвращается к губам. Он целует так, словно всегда принадлежал мне, а я ему. С тех пор как умер Сид, я никому не принадлежала. Мне не хватало человека такого же сильного, как я, и такого же хорошего, как Сид. В Кеннеле это есть. Может быть, поэтому я… Нет, не стоит произносить этого даже про себя. Это слово – «любовь», такое же, как «папа» – острое, как бритва, и тяжелое, как топор. Оно убьет меня, если я буду думать о нем слишком часто. Если я буду думать о нем…

Всего лишь поцелуй. Но целует он так, будто мой рот принадлежит ему, мои губы и язык в его власти. Я в его власти, и не хочу быть нигде, кроме как здесь. Под ним. В моем раю. Адом будет каждый миг после.

Он отстраняется, а я лежу, выгнув спину, пытаясь быть ближе к нему. Я притягиваю его за волосы, опускаю его губы на свои. Он хватает мои запястья, поднимает над головой и прижимает к кровати, заставляя задыхаться и молить о большем. Целуя меня снова, он проводит рукой от шеи до живота. Запускает руку под платье. В бедрах возникает приятное напряжение, внизу живота образуется узел, невидимой нитью притягивая меня к потолку. Если бы я могла вобрать его в себя, я бы это сделала. Если бы я могла раствориться в нем, оставшись у него под кожей, я бы это сделала. Я закрываю глаза и отдаюсь ему.