Я замираю и тупо пялюсь на окно, безуспешно обдумывая его последнюю фразу. Входная дверь, словно по волшебству, со скрипом отворяется. Я не спешу внутрь, боязливо всматриваясь в темноту дома.

– Входи или убирайся к черту! Я не собираюсь тратить на тебя весь день.

Я поднимаюсь по лестнице и захожу в дом. Бэрлоу усаживается в видавшее виды кресло, берет с журнального столика… спицы и принимается вязать. На нем очередная старая футболка с надписью: «Если бы я был птицей, я знал бы, на кого гадить».

В комнате, которая обставлена существом с дизайнерским потенциалом голубя, душно и жарко. Пахнет испорченной едой и затхлостью. От обморока спасает лишь настольный вентилятор, хотя дует он довольно слабо.

Вещи разбросаны по всей гостиной. На письменном столе валяются бумаги, вскрытые конверты, книги, чеки и коробки из-под пиццы, стоит пишущая машинка, покрытая слоем пыли: на некоторых клавишах стерты буквы. На кофейном столике десяток стаканов и кружек со следами когда-то побывавшего там кофе. На полу клубки ниток и ножницы, а на диване у стены валяются старые вещи, книги авторства хозяина дома и черт еще знает что.

– Что вяжете? – интересуюсь я.

– Шарф.

– Вы ведь в курсе, что живете в одном из самых теплых городов штата? – Я произношу это таким тоном, словно спрашиваю, зачем он пытается поджечь воду.

– Это мое хобби.

– Мне свяжете?

Он глядит на меня из-под густых полуседых бровей. Я подхожу к креслу у окна и опираюсь на него правой рукой.

В комнату с чувством собственного достоинства и неотразимости вплывает мопс. Он пытается забраться на диван, но ничего не выходит – попа тянет вниз. Тогда он скромно устраивается на полу и кладет маленькую голову на рукав недовязанного свитера, продолжая как ни в чем не бывало моргать черными глазами-пуговками.

– Это ваша собака? – бормочу я непонятно зачем, ведь это очевидно, раз она разгуливает по дому. Бэрлоу не отвечает, видимо, тоже понимает нелепость вопроса. – А как ее зовут?

– Собака.

Лицо кривится от недоумения, изо рта невольно вырывается смешок. Он назвал собаку Собакой? Разве не предполагается, что писатель обладает хотя бы каплей… фантазии?

– Вот так анекдот. – Я прыскаю от смеха. – А вы, случайно, не знакомы с Джоном Терли? Он владеет кофейней, которую назвал «Кофейня».

– Что тебе нужно, Пенни?

Резко стираю улыбку с лица и выпрямляю спину.

– Я вообще-то Пеони, Пеони с «о» в середине, – поправляю я, а потом быстро добавляю: – Но зовите меня как хотите.

Я выпиваю еще, меня знатно штормит. Не знаю откуда, но во мне появляется небывалая энергия, которая распирает и просится наружу. Бэрлоу спокоен и сосредоточен на вязании.