– В женщинах, конечно же, – отвечает он, и я мысленно фыркаю, так бесстыдно это звучит, будто женщина – плита или стиральная машина, функции которой можно изучить за активную неделю пользования.

После петуха приносят десерт, он представляет собой нечто светлое, похожее на волнистое облако с красной смородиной. Итан не спешит сообщать, как он называется, да мне и неинтересно. Мы съедаем «облака» молча.

Снова звон бокала.

– Дорогие гости, прежде чем вы встанете из-за стола, хочу произнести тост. Да-да, еще один, – усмехается Стен, и все остальные делают то же самое. – За мою дочь Пенни. За лучшее, что мы сделали за двадцать пять лет брака.

Сделали? Я ведь не человечек из лего.

– Эта красивая, талантливая леди за двадцать лет добилась столько, сколько мне за всю жизнь не достичь. И я надеюсь, что добьется большего. Мы с мамой очень любим тебя и гордимся тобой, дорогая. – Я прикусываю губу, чтобы не закричать. Его слова были бы приятны, если бы он сказал их искренне, а не голосом для выступлений и декламирования, если бы по его правую руку не сидел Эндрю Далтон, смотрящий на меня как на вещь. – За Пенни! – Он поднимает бокал.

– За Пенни! За Пенни! За Пенни!

Они знают, кто я. Все эти люди в шикарных нарядах знают, кто я. Но почему же мне так плохо?

Встаю с места, опираясь на столешницу.

– Как вы можете быть такими фальшивыми? – спрашиваю я, чувствуя на себе взгляды сотни пар глаз. – Что вы так уставились? Никогда не видели лицемера? Вы видите его каждый день, смотря в зеркало!

Их глаза округляются, но они все так же пусты. Они не понимают. Раньше и я не понимала. Я никогда не была популярной ни в школе, ни в колледже. Я не знала механизма работы популярности, но сейчас знаю. Зачастую успех в обществе основывается на притворстве. Популярные люди вынуждены говорить то, чего не думают, и смеяться над тем, что им не кажется смешным. Они делают то, что им не нравится, в компании людей, общество которых не доставляет им удовольствия.

– Пенни! – Стенли жестом просит меня вернуться на место.

– Стенли Прайс, мужчина, не зарабатывающий ни цента, в костюме за пять штук. Что ты хочешь сказать? Напомнить, как давно я не продвигала твою поросшую бурьяном карьеру или, может, что мне нужно дать тебе еще немного денег, ведь никто не хочет вкладываться в скаковую лошадь без ноги.

– Пенни, тебе надо прилечь, – встревает Лили. – Извините, она слишком устала и много выпила.

– Да, я жутко устала, но выпила не так уж много, Лили. Лили… Лили… Лили, – я произношу имя снова и снова, пробую его на вкус, но у него нет вкуса, оно как жвачка, которая побывала у другого во рту. – Что я знаю о тебе, Лили? Я столько времени в этом теле, а тебя вижу впервые! Ах да, ты была слишком занята французским шопингом. Спасибо, кстати, за подарок. Но, если бы ты все-таки спросила у меня, я предпочла бы потратить свои же деньги с большей пользой, потому что эти дурацкие туфли жутко неудобные.