— Ну да. Потом забыла… то есть не вспоминала. А в это лето опять.

— Поль, это кошмар, тебе приснился когда-то, — он не добавил: «И мне! И меня мучают!»

— Может, кошмар. Но я нашла.

— Могилу?

— Да.

— Где? — ее страх, темный какой-то, непонятный, уже передался ему… соединился с его страхом.

— Тут, — она неопределенно повела головой.

— Как? В лесу?

— Нет, тут на кладбище, довольно далеко.

— А, я был, знаю! Вот тогда, после Прибалтики. Хоронили женщину.

— Там не женщина.

— А кто? — Митя все больше волновался.

— Ребенок. Послушай, Митя, может, когда-то, еще в юности, мы с тобой забрели на это кладбище, ну, по грибы ходили. И я видела эти незабудки, а потом забыла, а?

— Но ты ж без меня раньше в лес не ходила?

— Не ходила.

— Что ж, мы оба забыли… и теперь обоим снится?

— Обоим?

— Тьфу, оговорился. Чертовщина!

Они молча смотрели друг на друга какую-то искаженную минутку, и словно мерзкая тень вдруг проскользнула меж ними — чья тень? — непонятно, так, словно они соучастники — в чем? — непонятно. Митя спросил тихонько:

— Так пошли?