— Погоди, Эдик, — вмешалась Соня, — он сейчас ответит, пусть только отдаст трость Ивану.

— Пока не вижу оснований, Сонечка, — начал Иван Александрович галантно, как вдруг престарелый родственник доложил:

— Если не отозвали, то отзовут. За разложение.

— Старик шутит, — пояснил Аркаша. — Люблю старика.

И захохотал. Подхватили дамы, журналисты и Гаврила; Лиза ничего не слышала, беспокоясь только, как бы не встретиться взглядом с Соней; Иван Александрович наслаждался пением и закатом. Конечно, старик в маразме безобразничал, но и смех звучал слишком уж мелодично и весело: соблазнительную ситуацию стремились обезвредить, принеся в жертву родственника. Однако тот не соглашался на роль шута, а перебравший «огня» хозяин не желал так позорно расставаться с антиквариатом. Сновали в злоязычном воздухе бойкие словечки-малыши и с грохотом низвергались обломки гранитных пирамид: загул, сплетня, донос, выговор по партийной, капитализм, социализм (с человеческим или нечеловеческим лицом), Франкенштейн, Страна Советов (на нее упирал впавший в детство старик: позорить Страну Советов), договорились до гуманизма и основ цивилизации (газетчики — переводя семейный скандал в русло теории). А между тем в обагренном шиповнике угасало солнце, западное царство облаков и лучей медленно погружалось в сумерки, терпеливые дети строили крепость из песка, пылало красное вино в хрустальных бокалах, в лазоревый свод ударялись, звеня, струнные звоны, «подземно» скрежетал орган, могучий бас тщетно взывал к спящим. Вдруг вся эта благодать перешла в шипение.

— Пластинка кончилась, — Иван Александрович поднялся из-за стола, прислонился к перилам. — Ты не находишь, Лиза, что мы как будто засиделись?

Она тотчас встала и подошла к нему. Все сразу замолчали.

— А-га, — протянул хозяин с улыбочкой, — втравили нас в чертовщину…

— Каковая и есть ваша природная среда обитания! — обрел второе скандальное дыхание идеальный родственник.

— Соня, ты наконец угомонишь старика? А вы, мисс… откуда ж вы взялись-то, а?

— Девочка-террористка, я восхищен, — восхитился Гаврила. — Всех сумела завести.

— Ее тоже нетрудно завести, — бросил Рома.

— Пороху не хватит! — Иван Александрович обнял Лизу за плечи, улыбнулся угрюмо. — Ну, спрашивайте, что вас интересует, мы готовы. Ну?.. То-то же. Она честно предупредила, что эта игра не для нас, а для детей.

— Я, например, могу всю жизнь свою рассказать. Некому! Они ни во что не хотят верить, а я, старый идеалист…

— Хотят, не переживайте. Все хотят. Вы верили в пулю…

— В какую пулю?

— В затылок.