— Странно. Так кто же он?

— Иисус Христос.

— Знаете, я эту вещь не читал, все некогда — и не могу в полной мере оценить вашу догадку. Одно скажу: идея смертоубийства в вас сидит, куда-то вы все туда поворачиваете. Отсюда и мистический настрой. А между тем мы живем в другую эпоху. Нет, Фрейд, как всегда, прав: цивилизация нивелирует личность, углубляет комплексы. Но в гуле машин, заглушающем несмазанный скрип телеги…

— Скрип телеги?.. Как вы сказали?

— Я говорю…

Раздался стук в дверь, мы даже вздрогнули, вошла Любаша и заговорила задыхающейся скороговоркой:

— Борис Яковлевич! Скорей к главному, рвет и мечет…

— Я просил не беспокоить меня во время…

— Там этот дурак из райздрава, главврач говорит…

— Черт бы их побрал!

Фрейдист рванулся к двери, исчез, вновь появился — точнее, в щель протиснулась его голова и поинтересовалась сердито:

— Ну а эти два года, что вы разгадывали всадников, что вы, простите, кушали? На какие вообще шиши…

— Я перевел до того «Братьев Али». Шестьсот шестьдесят пять страниц.

— Кошмар!

Фрейдист исчез окончательно, Любаша стояла у стеклянного шкафчика с инструментом, независимо заложив руки за спину, а я так и продолжал лежать на кушетке, на чем— то сбил меня дурак из райздрава.

— Люба, милая, посиди со мной, — вырвалось у меня неожиданно, она послушно села на докторский стул возле кушетки. — Нет, не надо, испорчу тебе репутацию вконец…

— Да ну их! Лежите. Лежите, говорю. Вам нужен покой после сеанса.

— Да ведь это одна трепотня.

— Не говорите так. Вдруг поможет?

— Да в чем поможет-то?