У них становился особенный взгляд, и взгляд этот был красноречивее любых признаний. Майкл считывал тайный сигнал, и поначалу ему даже нравилось играть в игры с разгадыванием через эпатажное поведение. Посылать, например, лёгкий поцелуй губами. Или проводить по ним языком. Или нежно и страстно заглядывать в глаза и наблюдать потом, как наливается кровью лицо жертвы от неконтролируемого влечения к нему.

Но игры надоели ему быстро. И правда, что за удовольствие – срывать покровы с чужих тайн?

Впрочем, ему трудно было судить о людях до конца. Мало ли, какие эмоции заставляли их вести себя так или иначе? Джейн много раз говорила, что первые впечатления в подавляющем большинстве случаев не то чтобы обманчивы, но могут быть весьма поверхностными.

– Люди намного сложнее, Майк, чем кажутся на первый взгляд. Даже не пытайся воображать, что ты сразу разгадал их. Чтобы понять, чего от них ждать, надо общаться многие годы, иногда и всей жизни может не хватить. Нет зверя страшнее человека, нет существа изощрённее, нет более высокого чувственного разума. Не обольщайся насчёт своей власти никогда. Она может быть тотальной, а может и не быть. Всегда дели напополам, Майк, ведь суть всегда посередине.

Но остановка для терпеливого изучения многообразной человеческой породы в планы Майкла не входила. Он жил на бегу и старался нигде не задерживаться дольше нескольких дней. Любитель чётких планов, он с самого начала разделил свою новую жизнь на этапы. Сначала адаптация к среде, потом изучение человеческого материала, и лишь в конце попытка сближения, а может, и нет. Он ещё не решил. Трудно будет выявить среди мельтешащих перед ним толп, кто способен пройти «тест на вшивость», избежать роковых ошибок и остаться при этом в живых.

Тебя все хотят, но ты так одинок…

Адаптация

Адаптация

Ему надо было стать своим в каменных джунглях. Перенять новые привычки, усвоить новые правила, научиться быстро принимать решения без оглядки на обстоятельства.

Просто научиться жить.

Как в детстве, он внимательно изучал ассортимент товаров в магазинах и разглядывал здания и автомобили. С мимолётной, не оставлявшей следа завистью рассматривал нарядную толпу у входа в театр или желающих попасть в модный ночной клуб. Застывал, как статуя, если в поле зрения попадала красивая девушка, рассматривал её исподтишка, стараясь не попасться ей на глаза, впитывал впечатление. Оставшись наедине с собой, рисовал в воображении картины любви. Он легко мог бы поухаживать за любой красавицей и, без сомнения, добиться самой пылкой взаимности, но это было невозможно.