Пожав плечами, женщина стала наблюдать, пока зеркало не явит ей лицо того, кто был достаточно сильным, чтобы скрыть свою личность — но слишком слабым, чтобы явиться сюда.

***

Мгла рассеялась, и Дарина увидела коридор картинной галереи. Изображения в рамках менялись, стоило лишь отвести взгляд. Сохраняя образы, картины менялись местами. То были картины Харькова, но — странные, искажённые. На одной — разрозненные провалами улицы, где станции метро, уходящие под землю — единственные связующие звенья меж ними. На другой — небольших размеров двухэтажный дом о синих стенах и сияющих окнах. Окружённый сковавшей его ночью, он источал мерцающее свечение, а за его стенами слышался детский смех. На третьей — единственной, которая всегда оставалась на своём месте, — сидящая в кресле Оксана. Закинув ногу за ногу, она читала книгу при свете ночника. Женщина была спокойна и печальна, словно ждала кого-то, за кого-то волновалась. От той картины веяло теплом. Хотелось пойти туда, к ней — и Дарина отвела взгляд: ловушка слишком явная, чтобы поддаваться.

Следующее изображение, встреченное ей, повергло девушку в ужас: давний кошмар ещё шестого класса. Ей тогда нравился один парень. Она даже пробовала жить с ним. Он был старше неё, часто приглашал к себе домой. Но там было неспокойно. Что ни ночь, то невозможность уснуть. Голоса в голове, скрипы, странные звуки за окном, которых быть не должно. И постель с отодвинутым одеялом. Дарина слишком хорошо помнила этот момент. Она сидела там, над телом парня. Лицо тронуто лёгкой улыбкой. В руках — подушка, опущенная на голову хозяина дома. Тот — всё ещё дёргается. Сама сидит на нём, не позволяя шевелиться. Хвала богам, это был всего лишь сон, но он не давал ей покоя. Именно из-за этих видений Дарина попросила Михаила расстаться с ней — она боялась его, боялась его квартиры, боялась тех мыслей, что закрадывались в её голову по ночам.

Последняя картина — в тупике, которым кончался коридор, — это небольшая подземка с множеством комнат. Вход из метро меж разделённых провалом улиц с множеством дверей по бокам, и в какую не зайдёшь — иная жизнь, иное время, люди и культура.

Школьница закрыла глаза, отделываясь от мелькающих образов перед ней, пытаясь успокоиться: это была загадка Замка, и он не пустит её дальше до тех пор, пока она не решит её.

Выдохнув и покачав головой, Дарина вернулась к картине с портретом Оксаны и внимательно посмотрела на неё, пытаясь насильно переместить образ в соседнюю раму — и картина сдвинулась. Дальше проще: нужно найти правильную последовательность — и вход открыт. К радости или грусти, но девушка читала слишком много подобной литературы, равно как и смотрела фильмов и аниме с похожими тропами, следовательно, картина с её кошмаром должна быть последней: схватка с судьбой всегда преграждает путь. Образ проклятой спальни послушно занял место в конце коридора и больше не двигался. Самой первой, по левую руку от Дарины, должна была стать Оксана: место приюта, убежище, туда, куда хочется скрыться. Дальше, напротив портрета женщины, был пейзаж города, рассечённый провалами — это спуск во тьму, которую следует пройти и, закономерно, третья картина, рядом с Оксаной — это изображение подземелья, изнанки города, его тёмной стороны, пройдя которые можно выйти к Синему Дому, особняку мыслей и таинств, несбывшихся надежд и сокрытых кошмаров. Картины стали в ряд и воссияли алым, давая знак идти. Зажмурившись, Дарина сделала шаг вперёд навстречу себе. Девочка на картине перед ней, что всё так же сидела на кровати, немного дрогнула, оглядываясь на закрытую дверь спальни за ней — и школьницу обдало холодом: она ждёт себя. Ещё не знает о своём визите, но уже боится. В тёмной футболке и нижнем белье, с растрёпанными тогда ещё короткими волосами до плеч, она сидит, обхватив себя за плечи. Полуприкрытые веки, дрожь на губах. В правой руке — нож, направленный лезвием к себе. Трясётся. Сама. Спальня пустует, никого нет.