- Да помню я, - проворчал Архаров. - У нас в полку на коновала донос был - зимой, слушая указ, шапки не снял. Хороший коновал, еле отстояли. Зато радости, поди, было, как «слово и дело» отменили?

- Ох, сударь, одним мановением пера государыня превеликое множество дел о непристойных словах погасила. Прелюбезное было зрелище - как сии доносы охапками выносили и костер из них жгли.

Далее Шварц, поднапрягши память, сообщил Архарову год - кажись, пятьдесят четвертый, когда государыня Елизавета, составляя свое Уложение, велела писать царский титул отменно крупными буквами и осторожно, а при ошибке переписывать, порку же и ссылку в Сибирь отменила.

- Как же… - проворчал не встающий с колен Дементьев. - Долго еще потом…

- Не ври, - сказал ему Шварц. - Для чего звать изволили, ваша милость?

- Вон, взгляни, - Архаров протянул ему подметный манифест. - Тебя в сей грамоте ничто не смущает? Коли нет - я, выходит, из ума выживать начал. Рановато, ну да что ж поделать?

Шварц взял лист, начал про себя читать - и вдруг рассмеялся.

Смеялся он редко - куда чаще в комических случаях воздевал вверх перст и произносил ехидное нравоучение.

- Чего ты там вычитал? - спросил Архаров. - Дементьев, вставай, оставь дурачество…

- Извольте радоваться, - охотно отвечал Шварц. - «Я, подлинный император Петр Феодорович, государь, своим языком именно указ во всю Россию публикую, кто моего указу не слушает: и прочая, и прочая, и прочая». Точка. Именно так, как я прочитал.

- Твое мнение?

Шварц просмотрел подметное безобразие до конца и задумался.

- Ваша милость, я в русской грамматике не профессор, однако сдается мне, что при всей глупости сочинения в нем нет ни единой грамматической ошибки. Очевидно, маркиз Пугачев завел-таки себе толкового секретаря.

- Не то!

Шварц опять углубился в документ - и вдруг понял.

- Ваша милость, Николай Петрович, соблаговолите объяснить, для чего вы сей указ нашим канцеляристам переписать давали? Для какой надобности?

- Вот! - воскликнул Архаров. - Стало быть, я еще в своем уме! На наш лад писано! Карл Иванович, вот как Бог свят - никому переписывать не давал, а как сей указ на стопку наших бумаг взгромоздился - понятия не имею. Дементьев! Встанешь ли ты добром, или тебя за ворот вверх тянуть?!

Канцелярист с кряхтеньем поднялся, и тут же ему был сунут под нос подметный манифест.

- Точно, у нас писано, моя наука, моя школа… - пробормотал он.

- Ваша милость, не извольте беспокоиться, - быстро сказал Шварц. - Я сейчас же докопаюсь. Это может выйти нешуточное дело.