— Вот тебя-то я и собирался обнять, дорогой друже старшина!.. Своими малыми силами вы многое сделали!.. Комиссия с представителями от хозяйств, подлежащих дальнейшей эвакуации на восток, проверяла дорогу и решила дополнительно кое-где порасширить проселок, лучше приспособить его к большому движению.

Щебуняев вынул пачку папирос «Беломор». Гостеприимно протянул ее старшине, потом Огрызкову. Оба объявили себя некурящими.

— Вот чертовы староверы! Ну чем я вас угощу, если больше нечем! — и развел руками.

От машины звали:

— Товарищ Щебуняев!..

— Митрофан Михайлович, ждем же тебя!

Щебуняев досадливо отмахнулся. Снова надел шапку и снова вдвое озабоченно постарел. С широкого лица его слетела улыбка, ушли в себя его темно-серые глаза. Он тихо сказал:

— Ты уж, дорогой старшина, побудь с нами в трудные часы. Знаю твою распорядительность… Потребуешь, где тебя искать?

Старшина ответил:

— На шестьдесят втором километре. Там, влево от проселка, есть родничок, а повыше, на холмике, — шалаш… Там и работа для нас найдется. Туда, товарищ Щебуняев, помощников нам не присылай. Мы с товарищем Огрызковым сделаем что надо.

При взгляде на Огрызкова в темно-серых усталых глазах Щебуняева опять потеплело, заискрилось, но оттуда, от машин, продолжали его звать.

— Слыхал разговоры о тебе… Что-то надо бы мне от души выразить, так они вон и этого не позволяют. — И он протянул обе руки, чтобы сразу попрощаться и со старшиной и с Огрызковым. Потом крикнул тем, кто его звал: — Да бегу, бегу! Хоть бы ноги мои пожалели, они ж у меня на мозолях болючих!

Старшина и Огрызков молча глядели ему вслед. Уж очень заметно им было, что ему трудно бежать: казалось, что он своими по-кавалерийски искривленными ногами в исцарапанных сапогах наступал на горящие угольки и подскакивал как укушенный, и плечи его кривились то вправо, то влево.

Старшина вздохнул:

— Как его измочалила  в о й н а… х л о п о т ы… А ведь Митрофану Михайловичу Щебуняеву всего-навсего — тридцать пять… Я это твердо знаю: он мой станичник…

Скоро подъехала машина. С ходу ефрейтор Напалков громко спросил:

— Товарищ старшина, куда поедем?

— Нас с Титом Ефимовичем отвезете к родничку, а сами опять в распоряжение товарища Щебуняева.

* * *

Старшина и Огрызков подрубали кустарники, а подрубив, оттаскивали их в сторону от проселка… Их двое. У них два топора. Работа срочная. Не до разговоров. Поощряют старшину и Огрызкова в их труде далекие, неясные голоса людей, которые уехали со Щебуняевым на соседние участки дороги. Изредка оттуда, как из глубокого подземелья, доносились стук и гул грузовиков.