Замолчавшему Огрызкову стало слышно, как Полина тихо всхлипывала.

— Тит, кроватей и диванов нам тут не приготовили, — наконец заговорила она. — Ты всю ночь так не просидишь… Знаю, к юбке моей ты нынче не потянешься… Ложись. Не поссоримся, места хватит на двоих. Кто-то не одну пару лаптей стоптал, пока не нашел таких сговорчивых, как мы с тобой. Ложись, ложись… Теплее будет…

Полина лежала на спине. Огрызков лег рядом и тоже на спину. Среди частых звезд легко угадывались те, что издавна, с малолетства были им хорошо знакомы. Они незаметно проходили свой путь по небесному простору по каким-то определенным законам, о которых судить не могли ни Полина, ни Огрызков. Но оба понимали, что по этим законам звезды двигались и тогда, когда еще жили их матери и отцы, когда жили их деды и бабки, и так дальше и дальше в прошлое… Круговращение в необъятно огромном мире совершалось с точным постоянством и вселяло в души таких простых людей, как Полина и Огрызков, торжественную задумчивость.

При взгляде на Большую Медведицу Тит Ефимович заметил два подвижных худосочных огонька, то разлетающихся в противоположные стороны, то снова слетающихся и кружащих в погоне один за другим.

— Полина, ты видишь?

— Я давно уже вижу.

— Гляди, Полина, они схватились в драке?

— Схватились. Огненные пули вон как пронизывают темноту!

— Значит, один наш, а другой «ихний»?

— Не иначе.

Для Полины и Огрызкова нет сейчас ни огромного неба, ни бесчисленного множества звезд. Все пропало, все провалилось в неведомое. И только остался ничтожно малый черный кусочек от необъятного неба. К нему, и больше ни к чему прикованы взоры Полины и Огрызкова. Там два самолета, кружась и ныряя то вверх, то вниз, пишут-пишут огненно-смертельные пунктиры… Оглохшая степь доносит до них прерывистую, злую ленту резких, трескучих звуков. Кажется, что самолеты рвут какую-то дьявольски крепкую материю.

Когда один из самолетов, оставляя за собой густую полосу дыма, стремительно пошел по наклонной вниз, у Огрызкова вырвались горячие слова:

— Кто же кого?

— Кто же кого? — в тревоге повторила Полина.

Победивший самолет скрылся в северо-восточном направлении. Тут же скоро с юго-запада прилетели два самолета. Покружились и улетели обратно.

Огрызков выразил слабую надежду:

— В этих местах северо-восточная сторона — наша. Юго-запад — «ихний»… Можно рассудить так: наш сбил и улетел к своим, а два «ихних» прилетали помочь своему, да поздно… А может, рассудить надо как-то по-другому?.. Я не знаю… — вздохнул Огрызков. — Полина, а как ты думаешь?

Полина глухо отозвалась: