Сейчас они уехали в город за какими-то покупками. Вечером пойдут в драматический театр. В полночь машина Умнова остановится недалеко от нашего дома. Лидия Наумовна зайдет попрощаться. И тут-то мы с ней поговорим по душам.

…Я заставил себя подняться со стула. Ушел за город в Булибинскую рощу. Там тише, слышнее шум поездов. Там мне легче оторваться от мыслей, о своем быте и погрузиться в мысли о песенных дорогах, какими всю жизнь шел Александр Михайлович Листопадов.

Уже час-другой я хожу по полянам между кленами, ясенями и акациями. Здесь и в самом деле очень тихо. И в этой тишине сухая осенняя трава громко шуршит под ногами, еще громче изредка потрескивают опавшие сучья, а гудки паровозов ну просто человеческим голосом упрашивают и зовут:

«Да выкиньте вы, Михаил Владимирович, из своей головы и Умнова, и Лидию Наумовну!.. Думайте о большом, человеческом, о том, что важно и нужно для многих и многих людей!.. Прошлые дни вы куда больше нам нравились… У вас тогда было хорошее дорожное настроение. Вы шли теми путями, какими прошел Листопадов. Как он, вы напрягали усилия, чтобы для людей раскрыть душу народного слова, подчеркнуть его ясность, искренность, простоту, без которых все в мире кажется фальшивым, скучным и ненужным!.. Просим вас, Михаил Владимирович, верните настроение минувших дней! Верните!»

И я снова слышу воодушевляющие гудки, бодрый и шумный, как водопад, стук колес, но настроение недавно минувших дней ко мне никак не возвращается… Брожу и вспоминаю нашу далеко не короткую семейную жизнь с Лидией Наумовной. В лихую годину, когда кулаки хотели голодом уморить страну, у нас родился сын Костя. У нас не было ничего, чтобы помягче постелить ему на дне жестяного корыта. Я кинулся проверить облигации государственного займа, и оказалось, что мы выиграли семьдесят пять рублей. Мы радовались сыну, выигрышу. Помню слова Лиды:

— Нашему Косте само государство прислало подарок!

И я помчался покупать приданое. Отлично помню, что трамвай казался несовершенным транспортом.

…В редакции заметили мою озаренность:

— Ты что-то знаешь? Открывай секрет!

Я молчал. Мне все слышались слова Лиды, которые она сказала, когда я уже собрался на работу:

— Косте розовое пойдет. — Она взглянула на корыто, где лежал на белой подушке наш Костя. — Как только мы с ним окрепнем, я опять буду работать в издательстве. Сделаем ему к зиме теплое одеяло… Верх — шелковый.

— Сделаем одеяло попроще. Тебе ведь нужны хорошие туфли, — говорю ей.

— Похожу в этих, — отвечает она теми же словами, какими я ей ответил, когда предлагала купить туфли мне.