Теперь послушай про самые свежие огорчения: почему я тогда вместе с агрономом и шофером рассмеялся, а не вылез из машины и подробно не расспросил Петра Николаевича Тикавнова и о песне, и о композиторе, сочинившем ее… Тикавнов жив, но у меня нет крыльев, чтобы сорваться к нему… Работа застыла. Огорчения, огорчения…

Ты усмехнешься и скажешь: «Что-то уж больно легко огорчаются пишущие, похожие на тебя».

В защиту похожих на меня скажу: они отзывчивы не только на огорчения, но и на радости, и уж радуются во всю глубину горячего сердца, если им подвалит такое счастье, каким они могут осчастливить и своего читателя.

А вот и сама радость: Варя достала ту песню, которую тогда пел себе под нос бригадир Тикавнов! Она порывисто сняла жакет и, чуть сместив шляпку на правую сторону, села за рояль и уже играет и поет:

Утомленный внезапно свалившейся на меня радостью, я сижу бездумно задумавшийся. Варя спрашивает:

— Ты о чем?

Не сразу, но убежденно отвечаю:

— Я хочу, чтобы у каждого была своя Варя!

— Ты сегодня не очень требовательный, — посмеивается она. — Ты из меня хочешь сделать заслуженную только за то, что принесла песню.

— За то, что нашла… За то, что помнила… За то, что шла навстречу!

— Тебя слушая, от смеха можно умереть. Да эту песню часто передают по радио, ее включил в свою программу один из лучших ансамблей страны… Написал ее самодеятельный композитор — баянист кружилинского хуторского хора Петр Косоножкин…

Хорошее, насмешливое настроение не покидало Варю. Быстро поднявшись, она одним движением руки отодвинула ширму и, указывая мне на приемник, спросила:

— Михаил Владимирович, вы, случайно, не знаете, что это за ящичек? А знаете, для чего у него это окошко и в нем вот зажигается лампочка? А вертящиеся ручки-то — они зачем?

Смеясь, останавливаю ее:

— Ну, будет тебе…

Увертываясь от меня, она спрашивает:

— Скажи, какое сегодня число?

Мельком бросаю взгляд на стол, на календарь:

— Двенадцатое октября, воскресенье.

— А что особенного сегодня в городе? — опять увертываясь, спрашивает она, зарумянившаяся, со шляпкой в руке, со сбитой набок прической русых, золотисто отсвечивающих волос.