– Джейн. Голубка. Моя милая Джейн.

– Вы должны мне помочь, – выдохнула она, чуть не плача. Она словно распадалась на части.

– Берите все, что вам хочется, – отвечал он, но его тело твердело, предвкушая, и она прижималась к нему, одновременно и злясь, и возбуждаясь.

Когда она схватилась за его ремень, рванула пуговицы, он все расстегнул сам, отдавая ее пальцам свою ничем не прикрытую кожу, ее губам – свое сердце. Но она по-прежнему оставляла на его теле раны, пытаясь любить и стремясь пометить, не понимая ни себя саму, ни желание, бившееся у нее в висках и в животе.

– Прикоснитесь ко мне! – снова взмолилась она, не узнавая собственный голос. В нем звучали ужас и пустота, растерянность и жестокость.

Он даже не шевельнулся. Он по-прежнему прижимал ее к себе, и ей вдруг показалось, что его ладони, так и лежавшие у нее на спине, держат в узде ее ярость.

Она вжалась лицом в ложбинку у основания его шеи, скользнула руками к его бедрам, решив встретить то, чего больше всего боялась, отделить страсть от боли, соитие от принуждения. Он задержал дыхание, но не шелохнулся, позволяя ей самой искать верный путь.

Страх и ярость расцвели ярким цветом и породили ужасный плод. Она оттолкнула его, отскочила, застонала от стыда и отвращения, сжав кулаки, прижимая их к глазам. Она чувствовала сухой запах его кожи, и тело ее горело, но она не понимала, что с ней происходит, и от этого снова застонала:

– Я не этого хочу. Я ведь сказала вам. Сказала, что поцелуев не будет. И все равно мы с вами цепляемся друг за друга, как животные. Я не этого хочу.

Она ошеломила его, но он не стал возражать.

– Хорошо, голубка, – тихо сказал он, но, когда она велела ему: «Убирайтесь вон!» – он сжал зубы, а во взгляде его голубых глаз не осталось ни нежности, ни доброты.

Ей наконец удалось его разозлить.

Не говоря ни слова, он привел в порядок свою одежду, застегнул, заправил, щелкнул подтяжками. А потом развернулся и, сунув руки в карманы, вышел из спальни с таким видом, будто хотел бы ретироваться еще быстрее. Он так широко распахнул дверь, что та грянулась о стену, оставив след от ударившейся в нее дверной ручки. Не успела дверь снова захлопнуться, как Джейн уже кинулась за ним следом.

– Вернитесь сейчас же, Ноубл Солт! – потребовала она и даже топнула ногой. – Вы работаете на меня, сэр. И я с вами еще не закончила.

– На сегодня, голубка, мы закончили.

Она почти бежала, пытаясь с ним поравняться, и чувствовала себя полной идиоткой. Но он довел ее до настоящего бешенства. Рядом с ним она чувствовала себя буйной, похотливой дурой, не имевшей ничего общего с ней настоящей.