– Мистер Пауэрс, я хочу сдаться.

Женщина поморщилась, как от боли. Мальчик тут же вскочил.

– Ноубл? – закричал он.

Орландо не понял, к кому, собственно, он обращается, понял только, что он говорит с акцентом.

Кэссиди повернулся к ребенку, протянул к нему руку с извиняющимся видом, и мальчик бросился в его объятия.

– Не делайте этого, Ноубл. Вы нужны нам с мамой.

Он уткнулся своим несчастным лицом в грудь Кэссиди и разрыдался так, что его слезы смягчили бы сердце любого мужчины. В том числе и Орландо Пауэрса.

– Тише, Гас, успокойся. – Не выпуская мальчика из объятий, Кэссиди поцеловал его в лоб.

Женщина резко встала и ласково высвободила ребенка из рук бандита. Ее лицо ровным счетом ничего не выражало, но она тяжело дышала, и у нее тряслись руки. Ее стойкость потрясла судью едва ли не больше, чем слезы ее сына.

– Всем будет легче, если мы подождем в другом месте, – проговорила она голосом, исполненным такого же благородства и красоты, как и ее лицо.

– Вы Джейн Туссейнт, – пробормотал Пауэрс. – Мы… с женой… очень ждали вашего выступления в «Солтере».

Она кивнула, подтверждая, что он верно угадал, и вывела мальчика прочь из кабинета, на улицу. Территория вокруг храма была открыта для всех. Мать с сыном перешли через дорогу и направились к поросшим зеленой травой дорожкам в тени деревьев. Кэссиди следил за ними взглядом, пока они не исчезли из виду.

– Я думал, Бутч, вы уехали навсегда. Даже так: я на это надеялся.

– Я долгое время держал руки в чистоте, но некоторые пятна не смыть никогда. А теперь… Я и ее вовлек в неприятности. И не могу этого допустить.

– Я читал газеты. По-моему, им мало что известно наверняка. Но ваше фото печатают на первых полосах рядом с новостью об убийстве английского лорда. О миссис Туссейнт упоминают лишь мельком. Их с этим лордом связывали какие-то семейные узы?

– Он родственник ее покойного мужа.

– И его на прошлой неделе убили в нью-йоркской гостинице. В «Плазе».

– Да. Убили.

– В чем именно вы сознаетесь, мистер Кэссиди? И чего хотите добиться? Ваша прошлая попытка сдаться ничем хорошим не окончилась.

– Это долгая и запутанная история, судья, но, думаю, я смогу вам все объяснить, если у вас есть время.