– А теперь идите, – потребовал он и чуть подтолкнул ее к двери, но она обхватила его лицо, словно хотела, чтобы ее пальцы запомнили его черты.

– Обещайте, что вернетесь к нам. Что сделаете для этого все возможное, – потребовала она. – Дайте мне хотя бы это. Дайте мне хоть каплю надежды, черт вас дери.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал он.

– Пообещайте, что останетесь в живых.

– Не могу.

– Пообещайте! – выкрикнула она снова, яростно, отчаянно.

– Я могу пообещать вам одно. Я до конца жизни буду повторять ваше имя и думать о вас. А если рай все-таки есть, то мы снова будем вместе. Ничто не сможет удержать меня вдали от вас.

– Вы лжец! – выкрикнула она. – Лжец. Лучше бы мы никогда не встречались, Ноубл Солт.

Она высвободилась из его объятий и утерла лицо. Ноубл ее не держал. Взяв Огастеса за руку, она расправила плечи.

Огастес вырвался и бросился к Ноублу, потрясенный злыми словами, которые его мать произнесла на прощание. Ноубл коснулся колючей щекой щеки Гаса, поцеловал его в лоб мокрыми от слез губами.

– Я люблю вас, Ноубл.

– Я тоже люблю тебя, Гас. Очень люблю.

– Я хочу остаться с вами, – простонал он. – Почему нам нельзя остаться с вами?

– У тебя есть все что нужно. Вы с мамой очень сильные. Вы все начнете сначала. И деньги… у вас тоже есть. Они вас ждут. Я оставил их для Джейн. И для тебя. Джейкоб вам поможет.

– Что, если он меня не вспомнит?

Ноубл улыбнулся сквозь слезы и сжал в ладонях лицо Огастеса, и от этого Гасу стало так уютно, как никогда еще не бывало.

– Тебя не забудешь, малыш. Никто никогда не забудет твое лицо. Это настоящее благословение, пусть даже тебе так не всегда кажется. Твое лицо – залог того, что ты всегда будешь честным. И добрым. Живи так, чтобы всегда ходить с высоко поднятой головой. Потому что тебя невозможно забыть.

– М-мама так на вас злится. Простите ее.

– Я знаю, Гас. Ничего страшного.

– Это все из-за меня.