Мы прошли по апокалиптически выглядящим развалинам и почти сразу почувствовали лёгкий дымок.

Обогнули одиноко стоящую стену, перебрались через разрушенные балки — и обнаружили бомжа.

Тут был уцелевший угол здания. Две сходящиеся стены, над ними чуть накренившаяся, но вроде как прочно застрявшая потолочная плита. Дождь стекал с неё водяным занавесом, за которым дрожал огонёк костра.

Мы переглянулись — и прошли через завесу.

Как ни странно, но тут оказалось почти уютно!

Пол был аккуратно закрыт досками и сух. Маленький костёр горел в какой-то здоровой гнутой железке, напоминающей мангал. У стены стоял кожаный диванчик, весь рваный, затёртый, но в целом вполне годящийся для сна. На диванчике валялось несколько книг и грубое шерстяное одеяло.

Бомж сидел перед костром на корточках и жарил сосиску, наколотую на металлический прут. Рядом стояла бутылка водки (о, кто бы сомневался!), открытый пакет с нарезанным хлебом, пластиковая упаковка сосисок, литровая бутылка лимонада «Буратино» и три одноразовых стаканчика.

— Друг мой добрый, сегодня пришедший в мой дом,

Отобедай со мною за скромным столом! — воскликнул бомж, глядя на нас.

— Вы нас ждали? — удивился я, принюхиваясь. Как ни странно, ничем неприятным не пахло. Только жареной сосиской.

— Мудрый человек всегда ждёт кого-то! — бомж широко улыбнулся.

А зубы-то у него в прекрасном состоянии! Слишком белые для настоящих, пожалуй… Импланты? У бомжа?

Он и одет теперь был иначе — в спортивный костюм, кроссовки, на голове бейсболка. Ещё бы побриться и постричься…

Мы с Миланой присели у костра.

— С нашей встречи небеса мне покровительствуют! — сообщил бомж, верно оценив мой взгляд. — У меня скромные запросы. Я хорошо питаюсь, пью вкусные напитки и живу в центре прекрасного города!

Как-то не походил он на агента под прикрытием.

На посланника иной цивилизации, впрочем, ещё меньше.

— Но что это я? — спросил бомж. — Гости за столом, а чаши не наполнены!

Он стряхнул поджаренную сосиску на край железного противня и сноровисто разлил водку по стаканчикам. Себе — грамм сто, Милане поменьше, ну а мне на самом донце. Произнёс:

— Два-три дня, что ты здесь, будь за чашей, иль мирно дремли,