Проснувшись, Аслан понял, что находится на волосок от гибели. Его бил озноб, зубы стучали, нестерпимо ломила голова. Всё это накладывалось на общую усталость, адский голод и мерзкую сырость болотного утра. Тошнило. Вероятно, у него была высокая температура. Вот подфартило под конец! И что теперь?

Кое-как заставив себя подняться, Аслан попил воды, сгрёб оставшиеся сучья и развёл костёр. Рядом с огнём всё-же как-то спокойнее, надёжнее. Но он скоро прогорит, а что дальше? Потихоньку отталкиваясь слегой, Аслан приближался к стене камыша. Не было сил даже думать. Уткнувшись в заросли, Аслан завалился на плот, закутавшись в сырую куртку и подогнул ноги, словно младенец. Всё. Дальше — только пешком, но как идти в таком состоянии?

Очнулся ночью, состояние — то же. За время сна костерок прогорел, а плот отнесло в сторону, судя по его настоящей позиции в навигаторе. Да и батарея в чудесном гаджете уже на исходе. Собрав подмокшую хвою, Аслан попытался разжечь костёр снова, но не смог. Руки предательски дрожали… Завыв, словно волк, он рухнул на пол и снова заснул…

Поутру, когда он проснулся, светило солнце, ласково грея своими лучами. Слава Всевышнему — не болела голова, но кашель усилился, выворачивал наизнанку. Вариантов два: продолжать болтаться на плоту у камышей, или, собрав в кулак последние силы и волю, пойти дальше. В итоге, получался выбор: был шанс сдохнуть от голода на плоту, ничего не предпринимая и надеясь на скорое чудесное выздоровление, или лезть в текущем состоянии здоровья в холодную болотную воду, и сдохнуть действуя. Аслан выбрал второе, поскольку первый вариант никак не приближал его к искомой цели, и чуда отнюдь не гарантировал. Второй казался более рискованным, но при благоприятном стечении обстоятельств и щепотке помощи Всевышнего, которой доселе был к Алкоеву если уж и не благосклонен, то уж вполне нейтрален, оставшиеся километры он сможет преодолеть, и каждый шаг будет приближать его к цели. Главное — выйти к людям, а там….

Аслан снял ботинки и повесил их на шею. Глубина тут по пояс, но что будет дальше? Придётся нащупывать маршрут, а это значит времени уйдёт море. Обрезав ремень, привязал его к топорищу, закинул топор за спину на манер винтовки. Надел рюкзак, взял слегу и слез с плота в холодную воду. И пошёл…

Из болота Аслан выбрался лишь к исходу второго дня, со времени, как он покинул свой плот. Как, какими силами он смог сделать это — трудно объяснить. Промокший, с кожей, как у утопленника, похудевший, синий, он выбрался из болота в лес и даже не понял, что это случилось. Подобно умалишённому, Аслан, спотыкаясь, брёл по лесу, тыкая перед собою слегой, и лишь через полчаса понял, что она ему больше ни к чему. Тогда он отбросил её, и, упав на колени, вознёс такую хвалу Господу на родном языке, воздевая вверх руки, что, наверное, Господь, искушённый за века всякими хвалами, возносимыми ему с земли, должен был оторваться от своих дел и презреть на сына своего, коему попустил за последнее время испытаний сверх меры. Сверх всякой меры.