Как удержаться от того, чтобы не узреть в этом симптом упадка: в залах, где когда-то строили лучшие в мире суда, теперь обретались хлипкие поделки европейского авангарда. В памяти всплыло греческое прилагательное eútektos, которое Гомер использовал, чтобы подчеркнуть качество кораблей, зданий и предметов обихода. Оно означает «хорошо сделанный» и указывает на мастерство ремесленника и вытекающую из него долговечность вещи. В сердце Венеции, где уже давно ничего не производят, на месте, где в прошлом строили хорошо сделанные корабли, выставляются предметы, к которым можно применить какие угодно эпитеты, только не eútektos. Помимо скудости идей биеннале демонстрировала плачевное презрение к мастерству. Здесь были майки, за ниточки приколотые кнопками к бедным странам на карте мира, дабы привлечь внимание к условиям труда рабочих, шьющих нашу одежду. Здесь был вигвам из макраме, в котором знатокам искусства предлагалось помедитировать и поразмыслить над своими грехами. Здесь была большая абстрактная картина, при ближайшем рассмотрении состоящая из сотен старых аудиокассет, приклеенных на лист картона. Здесь были кеды на веревочках с растениями внутри. Здесь была скульптура из склеенных друг с другом китайских ваз, которые развалились бы от легкого чиха. Большая часть представленного на биеннале «искусства» напоминает бездарную стихоплетшу, которая собирает на улице причудливые ветки («А ведь никто их не замечает, все проходят мимо») и потом вышивает их на своем платье в цветочек, прихлебывая из чашки чай с шиповником («Я от него всегда немного возбуждаюсь. Да, такая я чудачка»): это форма мастурбации. Самореферентное барахло, которое, как унитаз Дюшана, может зваться искусством только в стенах музея. Это скучный и, главное, плохо сделанный хлам.

— Видишь тот холст? — спросила Клио.

— Что это? Гамбургер с зародышем внутри?

— Неважно, что там изображено. Я думала, это гуашь. Но это масляная краска из таких дешевых фабричных тюбиков, какие продаются в обычных магазинах.

— Как это можно определить?

— Я могу. Но лет через двадцать эта краска поплывет и начнет капать. Если не раньше. Такую картину останется только выбросить.

— В данном случае невелика потеря, — заметил я.

— Дело не в этом, Илья. Дело в том, что это просто дешевая мазня, которая гроша ломаного не стоит.

— Вряд ли можно оценивать художника по качеству его масляной краски.

— Еще как можно! — Клио завелась. — Знаешь, как работал Караваждо? Знаешь, как работали Рубенс, Рембрандт и Ван Дейк? Они годами учились у мастеров делать свои краски. Забота о качестве материалов была частью их мастерства. Более того, с нее все начиналось. Потому-то их картины и спустя четыре века выглядят так же свежо, как и на момент их создания.