Призрак разгневанного управляющего снова замаячил перед глазами Пинхаса.

– Знаете что, господин Гитлер, – сказал он, вновь покосившись на занавеску. – Сделайте мне одолжение. Мне вдруг пришла в голову одна очень хорошая мысль. У моего друга есть поблизости небольшая фотографическая мастерская. Может быть, вы ее даже знаете. Мастерская Вольфа Пекиндера, возле цветочного магазина. Буквально в двух шагах. Что, если бы мы с вами пошли и сфотографировались у него на память? По-моему, это отличная мысль… И при этом – совершенно бесплатно.

– Вы думаете? – неуверенно произнес господин Гитлер, краснея. – Наверное, это не очень удобно. Разве она еще открыта?

– Вольф работает допоздна, – сказал Пинхас. – К тому же, он не возьмет с нас ни крейцера. Смешно было бы упустить такую возможность.

На лице собеседника было написано сомнение.

– В знак окончательного примирения, – добавил Пинхас.

– А разве мы еще не примирились? – спросил Гитлер. – Ну, если уж вы так настаиваете…

В мастерской Вольфа было пусто. Никто не вышел им навстречу, хотя дверной колокольчик прозвенел в полную силу. Усадив молодого человека на бархатный диванчик, возле которого стояла большая раскрашенная пальма из папье-маше, Пинхас нырнул за занавеску. Вольф Пекиндер сидел за столом, погрузившись в раздумья и вперив взгляд в лежавшую перед ним счетную книгу.

– А, это ты, – сказал он, поднимая глаза. – Я почему-то так и думал. Хочешь, я скажу тебе, на сколько мне собираются повысить с нового года арендную плату? Ты будешь смеяться.

– Послушай, Вольф, – сказал Пинхас, не давая тому продолжить. – Каждый раз, когда я к тебе прихожу, ты начинаешь рассказывать мне про свою арендную плату. Я и без того знаю, что я твой должник.

– Неужели ты тоже об этом знаешь? – удивился Вольф. – Между нами говоря, ты должен мне почти пятьдесят гульденов. У меня все записано. Сорок восемь гульденов, если быть точным. Сорок восемь гульденов и девяносто крейцеров. Для ровного счета – пятьдесят. Или хочешь, чтобы я дал тебе еще? Тогда ты должен знать, что я тебе ничего не дам. Даже если ты встанешь на колени, и за тебя придет просить наш отец Авраам.

– Я верну тебе все до крейцера, – сказал Пинхас, прижимая ладонь к сердцу. – До самого последнего крейцера. Но ты тоже должен пойти мне навстречу. – Он обернулся и посмотрел сквозь разошедшийся бархатный занавес на господина Гитлера, который, откинувшись на спинку диванчика и положив ногу на ногу, листал дамский журнал. – Ты ведь не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?

– Смотря за что, – сказал господин Вольф. – Если тебя упекут за то, что ты не возвращаешь друзьям свои долги, то я не буду иметь ничего против. С другой стороны, – добавил он задумчиво, – если тебя посадят, то ты, конечно, уже не вернешь мне ни крейцера. К тому же, мне еще придется носить тебе в тюрьму передачи. А теперь скажи мне, откуда я возьму на все это деньги?