Лина и двое мужчин старались оттеснить его обратно в кухню, но он сопротивлялся им с неожиданной силой.

Нахабин, неожиданно увидев здесь Лину, переменился, подобрался. Глаза его стали цепкими и недобрыми.

— Дед! Ты кого? Благословляешь? — продолжал вопить все громче Генка. — Ты? Что-нибудь… Знаешь? Про него?!

Он со всей силой рванулся из державших его рук и бросился к Александру Кирилловичу.

— Я дома! Наконец! Что вы меня держите?! Это мой дед! А вы все? Кто?

Он схватил Гальку за волосы, стащил с нее какую-то шелковую шляпку.

Нахабин перехватил его руку, но Генка был не слабее его. Галькины волосы мотались от одного к другому. Она визжала от боли.

Старик, секунду назад еще ничего не понимавший, вдруг остановился живым, но тяжелым взглядом на лице Нахабина.

— Руки!!! Отпустите моего внука…

Галя, зареванная, раскосматившаяся, покачнулась. Потом неожиданно изо всех сил дала пощечину брату. Тот даже не обратил на это внимания.

— Хорошую бы трепку… Задал тебе отец! — как можно спокойнее, стараясь еще улыбаться, сказал Генке Нахабин.

— Отец? — снова взвился Генка. — Отец! Значит?! А где он? Кстати…

— В командировке, кажется…

Александр Кириллович посмотрел на Логинова. Тот, поморщившись, потянулся за стаканом минеральной воды.

— И ты… Здесь? — в неожиданно наступившей тишине послышался свистящий голос Нахабина… Лина подала стакан Логинову. Тот смотрел на нее, близоруко приглядываясь.

— Что это… — начал было Логинов совершенно бесстрастным голосом, но остановился, вспомнив что-то такое, что не стоило говорить вслух, — все значит!

— Вы же сами просили меня… Нас! Приехать! — делово, даже недовольно ответил Олег Павлович.

— Ну? Приехали… — бесстрастно констатировал Логинов.

Он повернулся к Генке, тот смотрел на него прямо, исподлобья.

— Успокойся! Твой отец — в ответственной командировке. Будет дня через три-четыре… — И неожиданно раздраженно добавил: — И действительно! Задаст тебе хорошую трепку…