— Давно пора! — зло крикнула Галя. Обнимая Нахабина, она прижалась к нему.

Логинов хотел еще что-то сказать, но промолчал.

— Завтра — в десять? — спросил он Олега Павловича. И, не ждя ответа, добавил загадочно: — Не обязательно… Не обязательно!

Февронья Савватеевна пыталась восстановить стол, что-то прибрать…

— Не старайся, — сказал Корсаков. — Благословения — не будет!

Он повернулся к еще не пришедшему в себя Генке.

— Где мать-то… Твоя?

— У нас! — ответил за мальчишку Нахабин. — Дома.

Корсаков повернулся к внучке.

— Ах! У тебя уже… И дом есть? Свой? Или его?

— Наш, — тихо ответила Галя.

— И ты мать свою… Там приютила? — продолжал старый Корсаков. — Заболела она, что ли? В уходе нуждается? Когда матери болеют… Свадьбы отменяются! Да, и отец бог знает где!

Он посмотрел на Логинова, который по-прежнему внимательно приглядывался к Генке, отчего тот невольно начал косить глазами.

— Ну! Что не смотришь нам прямо в лицо? — вместо Логинова спросил старик. — Праздник испортил! Сестру — до истерики довел! Взрослые люди из-за тебя… Полночи не спят! Говори уж что знаешь! Чем тебе этот… — он кивнул на Нахабина. — «Добрый молодец»! Не по душе?

— Он сам… Знает!

Нахабин расхохотался. Искренно! Во всю мощь профессионального умения…

— А ты не гогочи! У меня в доме! — недобро и очень спокойно сказал ему Корсаков. — Да, кстати! Собирайтесь-ка, да двигайте отсюда! Февронья Савватеевна! Распорядитесь, чтобы им место в машине нашли…

Нахабин замер…

Коротко глянул на Галю. Потом на Логинова.

Тот отвел глаза. Галя опустилась на кресло и вытирала платочком, — который тут же стал грязным! — слезы с подведенных ресниц.