Он подтолкнул Корсакова к двери. Бросил на прощание:

— Я о другом думаю… Как ты сегодня вспоминал? «Береги честь смолоду?»

Корсаков снова подошел к Андриану Карманову.

— А может, тебе действительно? За романы приняться? А? Вроде ты — «освободился»… От всего! Дальше — уже некуда?! — продолжал тот.

Кирилл с удовольствием, мгновенным движением, влепил ему увесистую, звонкую пощечину. Голова Андриана только дернулась в сторону.

Когда Корсаков оглянулся, он увидел распахнутую дверь. Почти счастливую улыбку секретарши…

«Пощечина была дана при свидетелях!» А это было чревато… «Судом чести».

«К сожалению? Или к счастью?» — об этом сейчас Кирилл Александрович не думал.

2

2

Однажды, примерно через месяца два после пощечины, Кирилл засиделся в кабинете.

Работы за последние дни скопилось много — мир привычно (и даже чуть выше обычного!) бурлил. Бурлил, несмотря на непреложные летние отпуска…

Он не сразу услышал звонок местного телефона.

Снимая трубку, он уже почему-то понял, что звонят от Ивана Дмитриевича…

Наверно, он просто все это время ждал его звонка. (Еще тогда, на похоронах, Логинов только с чувством потряс его руку, но не сказал ни слова…)

— Чего ты так долго… Засиживаешься? — Не представляясь, начал Логинов. — Или что… Домой не тянет?

— Работа! — Только и нашелся что ответить Кирилл Александрович.

В трубке помолчали. Потом раздалось кашляние, словно Логинов решался на что-то.