Они стояли далеко. Они молчали, но их взгляды были красноречивей всяких слов. И даже с такого расстояния все было ясно.
Мингу смотрел на госпожу Елень, Сонъи, Хванге, которых до этого дня считал мертвыми, а потом переводил взгляд на капитана Ким, который возвышался над своей маленькой семьей и улыбался. У него не было власти, не было тех богатств, которыми так гордятся семьи Мингу и Ынчхоля, за его спиной даже не было рода, готового стоять за него на любом суде! У него был лишь плохонький дом, уступающий своим убранством и наделом всем богатым поместьям в округе, но…но капитан был счастлив! Мингу вспомнил, как господин Ким сражался с Ынчхолем и Чжонку, как ходил на рыбалку и охоту. Ведь в тот день они с Ынчхолем настреляли такое количество уток, что потом три дня подряд только и делали, что щипали да коптили, коптили да щипали. Мингу тоже привез домой несколько копченых птиц, вот только мать не допустила их к господскому столу, посчитав унижением есть такую пищу. Утки были не плохи. Даже хороши, но их принес в дом человек, который не мог быть хорошим, ведь он преступил закон, поэтому мать отдала всю дичь рабам. Тем было по достоинству есть пищу от такого человека.
На краткий миг у Мингу мелькнула мысль, что он может взять Сонъи и уехать куда-нибудь… Но миг минул и пришло отрезвление. А на что жить? Что есть? Где жить? Юноша перевел взгляд на Ынчхоля, который тоже смотрел на счастливую семью с тоской в глазах. Молодые дворяне встретились глазами и обоим стало стыдно, будто их застали за каким-то преступлением. Отвели взгляд.
— Идем, Ынчхоль, — проговорил Мингу.
— Постой, нужно предупредить Чжонку, — сказал Ынчхоль.
Он подошел к торговцу пирожками, развязал кошель и достал две монеты, а потом что-то быстро сказал торговцу. Тот закивал, выскочил из-за своего лотка, оставив вместо себя жену. Ынчхоль подвел его к мосту, долго объяснял, а потом вложил две монеты в испачканную мукой ладонь, и мужчина быстро побежал на мост. Ынчхоль и Мингу видели, как он что-то сказал Чжонку, и тот перестал улыбаться. Он о чем-то спросил торговца, но тот пожал плечами, как было велено и побежал обратно к своей лавке.
— Все сказал, господин, — заверил он Ынчхоля, и юноша кивнул.
Молодые дворяне еще постояли, посмотрели на чужую радость. У самих же веселиться желания не было. Они дождались, когда все семейство удалится, и только тогда пошли домой, каждый думая о своем.
Ынчхоль думал о своих поступках. Когда он один вставал против капитана, тот не позволял бить «нечестно». В принципе именно от отца Чжонку Ынчхоль впервые услышал о честном бое, о чести в бою. Раньше ему говорили, что главное — это победа, а уж каким путем она достигнута, не так уж важно. Капитан говорил об ином. Главное — честь. Ее на торгу не купить, и у барыги не выменять. Она либо есть, либо ее нет. Даже враг — человек. Если бьетесь один на один и бой