Он был в доме принцессы Гёнхе (Син Мён отправил, сказав, что больше никому не доверяет) и был свидетелем реакции несчастной дочери покойного короля Мунджона. Услышав от чиновника, которого сопровождал Соджун, волеизъявление юного короля, девушка потеряла сознание. Супруг принцессы подхватил ее и отнес в покои. И капитан, увидев, как Чжон Чжон растирает руки своей двадцатилетней жене, лежащей без сознания на тюфяке, вспомнил испуганное лицо Елень. Как она там?

— Вам нужно было сначала предупредить меня, а потом уже извещать ее высочество. Ее высочество беременна! Вы возьмете на себя ответственность за ее здоровье? — прошипел супруг принцессы, глядя на чиновника.

Тот бухнулся на колени и поклонился в пол, что-то залепетав. Соджуна передернуло. Он смотрел на хлопоты Чжон Чжона и молчал, а после вовсе откланялся и вернулся в королевский магистрат, доложил Син Мёну. Тот помрачнел и, отвернувшись, промолчал. Причину такого поведения Соджун узнал позже.

В Бёнгване Син Мён походил на разбуженного раньше срока медведя. Зыркал на всех исподлобья, огрызнулся на кисэн, и те отсели от него от греха подальше, пил как не в себя. Когда поднимали чашу — он успевал выпить свою и чашу Соджуна. И все больше мрачнел. В итоге напился так, что Соджуну пришлось вынести начальника на спине.

Оказавшись на свежем воздухе, Син Мён будто пришел в себя. Его качало из стороны в сторону, но поддерживаемый другом шел все-таки сам. Соджун помог старшему товарищу взгромоздиться в седло, и вдвоем они шагом отправились к дому начальника королевской стражи. Син Мён все вздыхал и что-то бормотал под нос, но капитан не прислушивался.

— В прошлой жизни я был еще ужасней, чем в этой! Уверен, там я тоже предал страну,[7] — проговорил он тихо, но внятно.

Соджун молчал. Что на это сказать, он не знал.

— Сегодня произошло то, что войдет в историю, как добровольное отречение короля. И мой отец, королевский секретарь Син Сукчу, написал указ, который потом был заверен королевской печатью. В этом приказе не сказано, сколько ради этого дня было пролито крови! В нем не сказано, как приняла эту новость принцесса Гёнхе. И не скажут. Никогда. Об этом потомки не узнают. Для них его величество король Танджон будет ребенком, отроком, не пожелавшим нести груз ответственности и переложившим его на плечи своего дяди, его светлости принца Суяна, который милостиво принял этот груз! — и Син Мён скривился. — Я же сын своего отца. Знаешь, у меня было два друга… Но два года назад я предал их. В отличие от тебя, капитан, я знал, что в тот октябрьский день будет переворот. Я знал, что люди, на которых мы напали, просто были из другого лагеря. Ким Сынъю… он не смог спасти своего отца, его превосходительство Ким Чжонсо. Он был моим другом, а я своими руками приволок его тюрьму. Сначала я пытался его убить… Заносил меч и… опускал в бессилие. Не хватило духу. А потом он напал на принца Суяна… Я был рядом. Я ему помешал… Он проклял меня перед отправлением в Канхвадо[8]… Потом я узнал, что корабль, на котором Ким Сынъю пересекал море, затонул... правда, не без помощи наемников. А моего второго друга ты сегодня видел. Это супруг принцессы, и мы… мы враги.