— Я… тебе в тягость…, — кое-как проговорил мужчина после того, как она все-таки заволокла в дом и вынуждена была менять вымокшие повязки. Соджун наваливался на нее и страдал от собственной немощности.

— Самое главное, ты жив и идешь на поправку. Мне большего не надо. Силы вернутся. А то, что ухаживаю за тобой, так считай это мой долг за то, что когда-то ты выходил меня. И больше не говори об этом. Я не могу без тебя, — ответила женщина и улыбнулась.

В полумраке комнаты, куда почти не пробивался солнечный свет, освещенная слабым огоньком лучины, она казалась Соджуну очень бледной и худой. Усталой и изможденной. Но едва их глаза встречались Елень тут же улыбалась. А ночью спала рядом, прижимаясь горячим боком к слабому телу, которое мерзло без ее тепла.

Соджун проснулся от стрекота беличьей семьи, живущей под соломенной крышей дома. Елень рассказала, что белок были две и жили они вполне мирно, но к ним повадилась захаживать в гости еще одна, и вот тогда начинались разборки. А еще рядом крутился зверек, напоминавший куницу. Завидя его, белки поднимали шумиху. Женщина даже однажды гоняла хищника. К людям белки проявили равнодушие, как только поняли, что вред чинить им никто не собирается. Елень даже подкармливала их.

Капитан долго лежал на спине, глядя в потолок. Из-за темных окон казалось, что на улице вечереет, хотя день был в самом разгаре. Соджун сначала приподнял одну руку, затем другую, скривился от боли. под лопатками очень тянуло, однако не так сильно, как пару дней назад. Елень по три раза в день меняла повязки. Говорила, что от ожогов остались страшные раны. Мужчина усмехнулся: что раны? Самое главное, жив остался, хотя был момент, когда он думал, что умирает.

Медленно Соджун сел. Спина заныла сильней, но кругов перед глазами уже не было — это радовало. Капитан оглянулся и посмотрел на тюфяк. Тот был измятым, но чистым, значит, повязки не промокли. Это хорошо. Очень медленно, прислушиваясь к собственным ощущениям, Соджун поднялся с ложа. Немного постояв, он сделал несколько шагов к двери. Взор оставался ясным, а вот ноги едва держали тяжелое тело. Кое-как доковыляв до двери, капитан взялся за опорный столбик и потянул дверь в сторону. По ногам тут же потянуло холодом. Но воздух был таким чистым, свежим, вкусным, что Соджун не обращал внимания на прохладу. Подхватил душегрею, лежащую на сундуке у двери, и вышел, закрыв дверь. Оставалось обуться. Конечно, можно до задка дойти и босиком — не простынет — но как потом ноги вымыть? А никак! Придется Елень мыть, а это совсем не годилось.