Первым умер отец Джеймса. За ним ушла мать, стоная и выкашливая какие-то черные сгустки. Ему в то время было года четыре, он даже мыться еще сам не умел. Вот почему, когда двое высоких мужчин явились за ним в их разоренный, кишащий крысами и насекомыми дом, им пришлось зажать пальцами носы. Они посадили Джеймса на лошадь и отвезли в какое-то окутанное туманом здание, где очень скоро он слился с массой таких же чумазых, нечесаных и всегда одетых в серое сирот.

Джеймс жевал табак и размышлял про себя. «Грязным детям ни в коем случае нельзя мыться, если не хотят привлечь к себе внимание». В приюте не только лень до добра не доводила, но и труд. Джеймс был талантливым учеником и вскоре многому научился. Замки поддавались ему с той же легкостью, что и женские сердца, и по карманам он шарил мастерски. Тем он до девятнадцати лет и занимался, пока не узнал, что у его матери была сестра.

Попасть за океан он смог, только нанявшись на судно к работорговцам. Просто поразительно, сколько черномазых им удавалось втиснуть в один корабль. Их словно подшивали в папки, как документы. Складывали в трюме друг на друга так плотно, что они даже пальцами ног едва шевелили. Потные, напуганные, скованные друг с другом цепями, они выли и стонали, молились на своих тарабарских наречиях, наверняка умоляли черножопых божков дать им возможность пошевелиться и глотнуть воздуха.

Джеймсу вменялось в обязанность каждый день спускаться к ним и приносить помои в ведре. От еды воняло не лучше, чем от самих черномазых. Каждый день, выходя из трюма, он мечтал никогда больше туда не возвращаться.

Иногда черномазые умирали. Портились — как говорили работорговцы. Джеймсу и другим ребятам не старше его самого приходилось отстегивать умерших, выволакивать их уже начавшие разлагаться тела на палубу и бросать за борт — на съедение морским хищникам или самому океану. Джеймс гадал, скольких черномазых постигла такая участь. Что, если после смерти все они собираются на дне и готовят месть? И однажды она придет в виде черного водоворота или сокрушительной волны, которая сотрет все с лица земли, как случилось во времена Ноя?

Нет. Если серый приют чему и научил Джеймса, так это тому, что бессердечный Боженька никогда больше не нашлет потоп и не устроит массовых убийств. Создав радугу, Он тем самым пообещал в следующий раз проявить большую изобретательность в своих садистских выходках. Так обещали ему священники, правда, не раньше, чем запугали его до полусмерти и поняли, что больше не в силах выносить его горестный взгляд.