Между двумя полярными противоположностями находится номинально открытая, но фактически закрытая контролируемая сфера коммуникации, типичная для патрональных автократий. Она характерна для тех формально демократических посткоммунистических стран, где довольно часто «превращение средств массовой информации в плюралистическую и независимую четвертую власть, трансформация журналистского сообщества в автономную профессиональную группу, ориентированную на общественное служение, и самосознание аудитории в качестве группы граждан вообще не состоялось»[675]. Так же как популизм предполагает скрытую монополизацию политической сферы, патрональные автократии неформально нарушают права СМИ. Другими словами, суть контролируемой сферы коммуникации заключается не в подавлении, а в нейтрализации прав СМИ, а граждане являются слугами, а не бесправными объектами. Это становится очевидным, если мы проанализируем статус всех четырех прав и сравним его с полным запретом в закрытой сфере, с одной стороны, и с абсолютным уважением в открытой сфере – с другой.

Во-первых, право знать ограничено, поскольку доступ общества к информации затруднен. Объем доступной информации сокращается, поскольку (1) увеличивается объем засекреченной информации, (2) снижается количество СМИ, которым разрешено присутствовать на государственных пресс-конференциях или брать интервью у государственных акторов, и (3) доступ к информации, вместо того чтобы упрощаться, всячески затрудняется (отсутствуют данные на государственных сайтах, представители власти отказываются отвечать на вопросы журналистов и оппозиционеров, людей лишают доступа к информации, представляющей общественный интерес, а также последующего доступа к данным, несмотря на решения судов последней инстанции и т. п.)[676]. Что касается права говорить, патрональные автократии ограничивают не содержание, а охват. Озвученные мнения, отличные от официальной пропаганды, вызывают у них интерес не сами по себе, а в контексте того, достигают ли эти мнения ушей достаточного количества людей, чтобы нарушить политическую стабильность. «Достаточное количество людей» понимается здесь как в непосредственно количественном смысле (то есть до скольких людей из аудитории СМИ оппозиция может донести информацию), так и в географическом (то есть если охват большой, то становится важно, сконцентрированы ли эти люди в паре крупных городов или районов)[677]. На практике, в ходе процесса, который можно назвать «геттоизацией», правящая политическая элита не выпускает критические высказывания за пределы небольших кругов, где те, кто уже были убежденными противниками правительства, просто общаются между собой. Так она оставляет режиму мало шансов на изменение пропорции лояльных голосов к критическим у большой аудитории. Постоянно уменьшающееся количество критически настроенных каналов начинает играть роль «резиновых комнат» коммуникации для противников режима, которые могут обсуждать обиды и претензии между собой, но не на широкую аудиторию. Активное участие в спорах в социальных сетях может производить ложное впечатление массового недовольства правительством, хотя, по сути, это одни и те же люди обмениваются мнениями в одних и тех же группах. Одним словом, геттоизация – это, несомненно, метод нейтрализации, аналогичный (или являющийся частью) нейтрализации оппозиционных партий [♦ 3.3.9]. В отличие от коммунистической партии-государства мафиозное государство не практикует доктринерство: оно не боится слов и может терпеть критику до тех пор, пока она не имеет значительного охвата.