– Я не знала, что его арестовали. – В голосе Вероники послышалось такое горе, что даже ревность у Ксении прошла. Почти прошла. – Он приехал, я все ему рассказала, что с Яшей случилось. Он велел ничего не предпринимать, да я ничего и не смогла бы… И ушел, и больше мы не виделись. Через два дня Яшу отпустили. Вывели из Пищаловского, он идти не мог, люди помогли до дому добраться. В Пищаловском замке тюрьма у нас, – добавила она.

И, сев на лавочку, закрыла лицо руками. Плечи ее сотрясались, слезы текли между пальцами.

– Вероника, не плачьте, пожалуйста, – сказала Ксения. – Я думаю, его арестовали не из-за вас. Вы ни в чем не виноваты.

Вероника отняла руки от лица. Горе смыло тусклый налет повседневности, и ее глаза снова сделались такими синими, что не верилось, как может эта синева существовать не на небесах и не на земле даже, а на человеческом лице.

– А кто ж виноват? – с отчаянием проговорила она. – Я тогда всякий разум утратила. Когда Яшу забрали, у Лазаря Соломоновича, папы его, инфаркт случился, мама тоже слегла. А они ж мне роднее родных. И Яша – ведь он как ребенок… Я не знала, куда кинуться, металась, как курица с отрубленной головой. И решилась Сергею позвонить. Он однажды помог в такой ситуации. Тогда Лазаря Соломоновича арестовали… Матка Боска, что я натворила!

– Даже если так… Я не имею права обвинять вас, – сказала Ксения. – Если бы не я, он без помех располагал бы своей жизнью. И был бы на свободе.

Вряд ли Вероника овладела собой из-за этих слов. Скорее, взяла верх сила ее натуры.

– Давно вы приехали? – спросила она уже почти спокойным голосом.

– Сегодня утром. Завтра обратно в Москву. Оттуда на Дальний Восток.

– А где остановились?

– Пока нигде. Поищу гостиницу.

– Какие теперь гостиницы! – усмехнулась Вероника. – В Москве, может, и удается устроиться, а у нас только по командировочному удостоверению, и то не по всякому. Я понимаю, что вам неприятно меня видеть, – вздохнула она. – Но все же переночуйте у нас, пожалуйста. Лазарь Соломонович и Белла Абрамовна в больнице оба, Яшу я к друзьям в деревню отправила. Отлежаться, и так, на всякий случай. Никто вас не побеспокоит.

– Спасибо, – поколебавшись, кивнула Ксения.

– Только придется еще подождать, извините.

– Не извиняйтесь, у вас же рабочий день. Я посижу в саду.

– Я вам обед пришлю.

Вероника жила на улице Комсомольской. Ехали туда на трамвае, потом шли пешком. Дом был двухэтажный, дореволюционной постройки. Когда вошли в него, Ксения поняла, что раньше он, наверное, принадлежал одной семье, а теперь перестроен под коммунальный быт.