– Мало ли чего кому хотелось бы… – начал было Федорец. И вдруг отбросил дурацкий элегический тон и сказал сухо и жестко: – Зря ты все это затеяла. Я тебе и отвечать бы не стал. И что с тобой делать, знал бы.

«Те, значит, не знают, – стараясь не выдать волнения, подумала Ксения. – И готовы мне ответить».

– Так когда? – повторила она.

– Когда до места доберешься, – сказал Федорец. – Путь не близкий. И сидела б ты лучше дома. Сына растила.

Последнюю фразу он произнес с продуманной угрозой. Ксения похолодела.

Андрюша был ее ахиллесовой пятой. Не требовалось особой догадливости, чтобы это понимать.

– Где находится это место? – спросила она.

– На Дальнем Востоке.

По его прищуру Ксения поняла, что Федорец присматривается к ее реакции. Но ей было не до его психологических изысков – мысль о том, что Сергей жив, захватила ее полностью. И целый сонм сопутствующих мыслей завихрился у нее в голове. Где именно на Дальнем Востоке, как она туда доберется, ведь там, наверное, пограничная зона, сколько времени займет дорога…

– Я должна выехать немедленно, – сказала она.

– Ничего ты ему не должна, – пожал плечами Федорец.

– Как мне узнать адрес Сергея Васильевича? – пропустив мимо ушей это замечание, спросила Ксения.

– Адрес! Думаешь, там улицы-переулки? – хмыкнул он.

Но, наверное, в ее глазах проступало то, что происходило у нее внутри. Федорец достал из кармана галифе запечатанный конверт и протянул ей. Настороженность по-прежнему была заметна в его взгляде, как он ее ни прятал.

Когда Ксения вскрывала конверт, руки дрожали так, что она боялась разорвать вложенный в него листок. Федорец внимательно наблюдал за каждым ее движением, но ей было уже безразлично, заметит ли он ее состояние.

На бумажке в половину стандартного листа Костромину К.А. одной фразой извещали, что ее муж Артынов С.В. отправлен отбывать наказание в Николо-Уссурийск (Дальневосточный лагерь).

Руки у нее ослабели совсем, листок выпал из них, полетел, кружась, на асфальт.

– Ты чего? – Федорец подхватил листок и вернул ей. – Вот бабы! То адрес ей подай, то под ноги бросает.

– Он… он… живой…

Ксения выговорила это с трудом: губы дрожали, зубы стучали.