Вероятно, вы считаете странным, что йомсвикинг проливал слезы. Но я был не одинок. Мы оплакивали наших друзей, которых потеряли, Йомсборг, а некоторые плакали из-за того, что никак не удавалось остановить кровотечение. Хотя эти люди жили с оружием в руках и храбростью в сердце, и для них уже были накрыты столы в чертогах Вальхаллы, было тяжело ждать часа своей смерти. Легко погибать во время битвы, а вот лежать так, когда бои стихли, невероятно тяжело даже для самого отважного воина.

Мы продолжали идти вдоль берега. На пятый день ветер стих. Голод донимал нас так, что уже начались разговоры, чтобы забить тех пятерых лошадей, что были с нами, что заставило нас с Эйстейном лишь крепче перехватить топоры. Он считал, что не надо было трогать животных, так поступают лишь дикари. Можно было повернуть южнее и пойти на охоту в лесах. Никто не возражал, но никто и не пошел охотиться, и мы продолжали идти вдоль моря, все еще надеясь увидеть наши боевые корабли. Мы нашли несколько сухих древесных обломков, которые удалось наломать, и унесли их с собой. В случае если бы мы увидели корабль, то могли бы разжечь костер. Мы очень надеялись, что таким образом привлечем к себе внимание йомсвикингов, а не Сигвальди с его людьми.

Наступил шестой день. Стало теплее, снег начал таять под лучами солнца, клонившегося к закату. Мы соорудили себе укрытие прямо на берегу, установили несколько копий и палок на склоне, сверху положили наши плащи, напилили веток сосны и накрыли ими мокрый песок. Затем разожгли небольшой костер, чтобы прокалить ножи. Ими мы прижигали наши раны, которые еще не закрылись, ведь те раны, которые не заживали, могли легко воспалиться. У меня до сих пор остался шрам от лезвия ножа Эйстейна на предплечье.

Мы молили Одина и Фрейю, чтобы Вагн как можно быстрее пришел на своих кораблях, чтобы он нас заметил и забрал отсюда. Мы могли бы теперь отправиться на восток, доехать до какого-нибудь города в земле эстов, потому что йомсвикинги не бывали с набегами в тех местах уже несколько десятков лет и там не было могущественного хёвдинга, который мог бы нас прогнать.

В ту ночь мне снилось, что я сплю дома в Йомсборге. Когда я проснулся, было еще темно, я подумал, что если бы я сейчас протянул руку, то дотронулся бы до спины Бьёрна, спящего рядом со мной. Я обратил внимание, что подо мной не было шкур, лишь ветки, я замерз, рана гноилась. Я поднялся. Вингур стоял накрытый плащом. Фенрира я не увидел.

Я нашел его на берегу. Мой маленький трехногий песик стоял у кромки моря, на его лапы набегали волны. Вдали на горизонте виднелся какой-то отсвет, я понял, что, должно быть, скоро рассвет. Фенрир неотрывно смотрел на этот отсвет, я встал рядом с ним и стал вглядываться в море, как он, потом к нам подошел Эйстейн. Он постоял, прищурился и сказал, что ему кажется, что вдали что-то виднеется.