Он долго озирался на приближавшихся к нему англичан, бросая на них взгляды, полные ненависти.

Лицо его было по истине страшное, до того оно было искажено ненавистью и ужасом… в нем было что-то скорее дьявольское, нежели человеческое, и при взгляде на него сердце замерло бы даже у самого храброго человека.

Случайно глаза этого арестанта встретились с глазами Антона, и на секунду взоры их были прикованы друг к другу.

– Маркус! – воскликнул юноша в испуге.

– Я вовсе не Маркус! – бешено крикнул беглец и губы его покрылись пеной. – Вы ошибаетесь, ошибаетесь… Тот, кого вы ищите, не здесь.

– Сдавайся, – крикнул ему унтер-офицер, – сдавайся!.. Или смерть! Раз… два…

– Будьте вы прокляты!..

Маркус вдруг совершенно неожиданно изменил свою тактику. Бросив полуразрушенные стены хижины, он с ловкостью акробата, пригнувшись к земле, шмыгнул под ноги солдат. Не ожидавшие такого маневра, матросы не успели схватить его, двух из них он опрокинул сильным ударом под коленки, и как заяц бросился бежать.

Но пуля догонит самого искусного бегуна. С секунду Маркуса было не видно между хижинами, но затем волей неволей пришлось бежать по открытому месту, и он не оборачиваясь летел, куда глаза глядят.

– Стой! – крикнул ему еще раз унтер-офицер, – не то буду стрелять!

Маркус, не отвечая ни слова, несся стрелой к пальмовой роще.

Выстрел раздался, гром его затерялся в общем грохоте битвы, но результаты не замедлили обнаружиться, Маркус несколько раз перевернулся, затем упал ничком и остался недвижим. Пуля пробила ему голову.

Охота человека на человека между тем продолжалась. Одни арестанты попадались, в плен, другие, предпочитавшие смерть, погибали, подобно Маркусу, и, наконец, дело стало лишь за последним, десятым.

Шесть человек уже стояли в сторонке, связанные по рукам и по ногам, в крови, с обезображенными лицами, отупевшие от горя и досады, трое были убиты, не доставало десятого.

– Я знаю, кого недостает, – сказал Фитцгеральд.

– Это Торстратена.

– Голландца?

– Да!

– Ищите же его. Это самый зловредный.

И снова началась беспощадная травля под гром жестокой битвы между туземцами и солдатами. – Да, полно, был ли здесь голландец? – спросил кто-то из матросов. – Видел ли его кто-нибудь?