Он издевался над белыми, поносил их всеми возможными ругательствами и требовал, чтобы они кончали с ним. – Стреляйте! – ревел он. – Стреляйте! разве ваши пули заколдованы?

Туила торжествовал. Ша-Ран был побежден, и, конечно, будет убит, а следовательно ему не бывать повелителем ни здесь, ни на родном острове Туилы. С мстительной радостью он переводил пленнику речь офицера и его смертный приговор.

Ша-Ран расхохотался.

Затем десять человек по команде вышли – перед строем и встали против приговоренного. Унтер-офицер подошел к нему, чтобы завязать ему глаза.

– Не хочу! – кричал он. – Я не баба, я не боюсь смерти!

Унтер-офицер, пожав плечами, отошел от него и тотчас же раздалась команда.

– Пли!

– Ха, ха, ха! – смеялся Ша-Ран.

Но смех этот превратился, в неясный стон, широко раскрывшиеся глаза его выступили из орбит, голова упала на левое плечо… и все было кончено. Ша-Ран был расстрелян.

В рядах туземцев пробежал шепот полный священного ужаса. Тот, чья железная рука столько времени давила их, был так позорно убит белыми, несмотря на то, что искал покровительства своих богов в посвященном им святилище!

Бедняки толпились теперь как стадо овец, застигнутое бурей; может быть, опасаясь, что за королем наступит их очередь погибать от пуль белых людей, они призывали мысленно всех своих ночных и дневных богов.

Но англичане уже не обращали на них больше внимания, занявшись своими ранеными, и когда, наконец, явился еще отряд солдат с корабельным врачем, одеялами и лекарствами, то раненых и убитых уложили на носилки и все двинулись в обратный путь.

Двенадцать английских солдат было убито в этом сражении, а раненых оказалось свыше тридцати, в том числе и Томас Мульграв, получивший легкую рану в лоб. Но это, по-видимому, очень мало беспокоило старого солдата. «Английский флаг остался победителем!» – a это для него было важнее всего.

Аскот был необычно серьезен. – Мармадюк, – сказал он, оставшись с ним с главу на глаз, – Мармадюк! Какая страшная смерть! С проклятиями и хулой на губах Ша-Ран отошел в вечность!

– Кому мало дано, – ответил лейтенант, – с того мало и спросится.

– Смотри! – вскрикнул Аскот, случайно оглянувшийся на деревню и на поле недавней битвы, – смотри, дикари разрушают свое святилище!

Лейтенант обернулся. Сотни рук ожесточенно разрушали каменный забор вокруг святилища; мужчины, женщины, дети наперерыв с одинаковым усердием участвовали в атом деле, словно в дикой злобе они торопились опозорить этот храм и сравнять его с землей. Даже мальчики швыряли камнями в камни и весело вскрикивали, когда под их дружным натиском обрушивалась часть стены храма.