24

Мегара Роупер

ЭННИ

Я проснулась в день Зимнего Солнцестояния в чужой комнате, залитой ослепительным солнечным светом. На белых простынях на широком матрасе, с белоснежным балдахином над головой и солнечным светом, струящимся сквозь белые шторы. В этом белом царстве единственное цветное пятно – веточка зимнего остролиста на камине и картина на стене напротив кровати, на которой была изображена пара небесных рыбок, пересекающих открытое море. «Подарено в знак благодарности семье Гесперидис Триархами под Арктуром», – гласила надпись на драконьем языке на маленькой золотой табличке.

Постепенно я вспомнила, как здесь оказалась: спектакль, арест Мегары, Ли, Кор и Крисса, уходящие на свой праздник, и я, застывшая на месте. Приступ отчаяния и одиночества, который заставил меня без раздумий согласиться на приглашение Пауэра – явиться в дом юноши, который ежедневно издевался надо мной на протяжении всего детства. Я находилась в доме Пауэра, а Аэла с Итером расположились в саду Пауэра.

И сегодня в день Зимнего Солнцестояния мне придется допрашивать Мегару Роупер в Подземелье.

Я достала свою форму, которую оставила сложенной на прикроватной тумбочке, и натянула ее на себя.

По пути в ванную я столкнулась с Пауэром, вышагивающим в нижнем белье и с примятым подушкой лицом. Я с детства росла в обстановке, когда все без стеснения переодевались друг перед другом в арсенале. И потому не было никакого оправдания обжигающему румянцу, заливающему сейчас кожу под воротником моей формы.

– Как спалось, командир? – спросил он, зевая.

Утром я обнаружила, что дверь моей спальни была заперта изнутри. Видимо, прошлой ночью я приняла все меры предосторожности, о которых даже не помнила. Но после его вопроса я вдруг осознала более странный факт. Я выспалась. Впервые за несколько недель мне не снилось в кошмарах, как Дак попадает в список другого отряда. Насколько я помнила, мне вообще ничего не снилось.

Мы застали родителей Пауэра внизу, на застекленной террасе с видом на прекрасный сад. Они потягивали кофе и просматривали газеты, а на столе перед ними находилось столько еды, сколько я не видела на одном столе за последние месяцы. Я могла только представить то количество продовольственных карточек, которые потребовалось бы, чтобы обеспечить эту трапезу: бекон и яйца, печенье и пирожные, ягоды и топленые сливки. Внезапно я почувствовала вкус собственной слюны.

– Проголодались, дорогие?

Я готовилась сделать то, что должна была, – есть медленно, презентабельно, но в этот момент на еду набросился Пауэр, забыв о всяких приличиях. Впервые я обратила внимание на то, что он ел так же, как и я. Словно не видел ничего другого, кроме своей тарелки.