– Удачное совпадение.

Сегодня после уроков я на пару часов задержалась в редакционном классе вместе с Тией и Селестой. Мы читали опубликованную в «Еженедельнике» статью о нашем протесте и просматривали накопившиеся за неделю посты. Скорее всего, нас до сих пор не отстранили от занятий только благодаря тому, что реакция на мероприятие оказалась по большей части положительной. Некоторые СМИ похвалили школу за поддержку самодеятельности учащихся. Миз Уиттакер, вероятно, боится испортить хорошее впечатление, наказав нас.

Нам даже начали писать ученики из некоторых школ в Висконсине, Аризоне и окрестностях Сан-Франциско. Они тоже хотят организовать нечто подобное. Но, конечно, я об этом молчу. Я просто стою у стенки, пытаясь продумать план побега.

– Мэйбелин, я понимаю, что мое присутствие, вероятно, стало неприятным сюрпризом. Буду краток. Я много думал о том, что услышал на протесте. У меня есть кое-какие вопросы. Я пытался задать их Джошу, но он не хочет со мной разговаривать. – Лицо мистера Макинтайра на миг искажается от боли, его щека подергивается. – Учитывая обстоятельства, мне не следовало являться к вам без приглашения, но я не знал, куда еще пойти. Джош упоминал, что ты ему дорога.

Он аккуратно ставит красивую мамину чашечку на стол.

– Надеюсь, ты не откажешься со мной поговорить. Я понимаю, что о многом прошу.

«О многом» – это мягко сказано.

Папа предлагает пойти наверх вместе с мамой, чтобы оставить нас с мистером Макинтайром наедине, но я вместо этого показываю на входную дверь.

– Давайте посидим снаружи.

Почему-то мне кажется, что на улице будет немного безопасней, чем на кухне. Там у меня будет возможность в случае чего забежать в дом и захлопнуть за собой дверь.

Мама кивает и вручает мне куртку. Я догадываюсь, что она останется поблизости и будет за нами приглядывать. Эта мысль меня успокаивает. Мистер Макинтайр ждет, пока я сяду на крыльцо, потом усаживается рядом – к моему удивлению, даже не стряхнув грязь. Несколько минут мы сидим молча, наблюдая, как темнеет небо. По улице проходит мама с ребенком на трехколесном велосипеде с широким рулем.

– Послушай, Мэй – можно называть тебя Мэй? – начинает мистер Макинтайр спокойным, но властным тоном. – Скажу откровенно, на первых порах я не обратил особого внимания на всю эту шумиху. Считал, что она утихнет сама собой. Звучит цинично, особенно сейчас, когда я узнал больше о твоей семье. Но поначалу это казалось мне мелочью.

Я прикусываю губу, взбешенная его словами. Слегка сгорбившись, мистер Макинтайр продолжает говорить: