Мои ноги болтаются в воздухе. Я вишу, раскачиваясь и крича в пустоту. Но мне удается взять себя в руки и вновь нащупать ногами лестницу. Цепляюсь за нее, как детеныш обезьяны – за свою мать.

Карабкаюсь вверх.

Расстояние подо мной слишком велико, чтобы я могла это осознать, а корабль кренится как пьяный, и каждое движение усугубляется высотой над уровнем моря. Только что я была над палубой, а в следующее мгновение мы переместились так далеко, что между мной и холодным океаном внизу уже ничего нет.

Меня снимают каждую секунду. Камеры следят за моим продвижением, люди анализируют, оценивают, высказывают свое мнение. Но это наше последнее испытание, и эта мысль придает мне сил.

Взбираюсь на верхушку мачты, и на мгновение перед мысленным взором возникает папино лицо. Проползаю мимо другого радара, и надо мной вспыхивают огни, яркие огни, показывающие другим судам и самолетам, где мы находимся. Одна из лампочек – красная, и это напоминает о фонаре перед домом бывшего мужа Джеммы. Он думал, что поступил умно, заменив лампочку на красную. Считал это забавным. Но мне было не до смеха в тот день, когда я нашла сестру на полу в его гостиной, съежившуюся между стеной и подлокотником дивана. Она не забрала Элис и Мартина из школы. В тот день у Джеммы случился передоз. Ее муж утверждал, что это не так, что она просто была под кайфом, но я все видела своими глазами. Ее губы посинели, как и мои сейчас. Кожа теряла цвет. Моя младшая сестра, которая в школе была лучше меня практически во всем – в учебе, спорте, дружбе, – валялась между стеной и грязным диваном.

Я руководствуюсь каким-то примитивным способом выживания, животным инстинктом или автопилотом, о существовании которого раньше и не подозревала. Шаг за шагом.

Некоторые перекладины смазаны маслом или чем-то подобным. Меня это не шокирует и не вызывает отвращения, я просто принимаю факт. Вытираю ладони, чуть отдыхаю и продолжаю. Моментами почти теряю контроль, но держусь крепко. Запястья и колени ноют, дрожь такая сильная, что боюсь прокусить себе язык, но я поднимаюсь все выше.

Смогу ли я вообще спуститься вниз?

Всматриваюсь в бархатную черноту океана, небес, а затем поднимаю взгляд.

Ветер хлещет дождем мне в глаза, в уши, и я изо всех сил пытаюсь удержать равновесие. Руки немеют от бесконечного мокрого снега. Так ли чувствует себя пожарный, взбирающийся по лестнице с крыши пожарной машины? Но у них есть специальная подъемная корзина. Обучение. Надежная команда. Это не одно и то же.

Замечаю на мачте надпись, нанесенную курсивом, ярко-зеленой краской.