Кё фыркнул.

– В общем, в ближайшую субботу одна моя подруга участвует в концерте японской народной музыки в Сайдзё. Она пригласила нас обоих на концерт. Я сказал, что спрошу у тебя, но ты, наверное, будешь занята.

– В субботу? – с притворным удивлением переспросила Аяко. Она подперла щеку рукой, в которой держала бамбуковые палочки, и изобразила раздумья. – Ну да, я буду свободна.

– Свободна?

– Конечно! И с удовольствием съезжу на концерт.

– А как же кафе?

– Да ничего, закрою на денек. Или препоручу его Эми и Дзюну.

– Правда? – Кё безуспешно пытался скрыть разочарование. – Но ты вовсе не обязана туда ехать!

– Не обязана, – согласилась Аяко, вновь приступив к рису. – Но я хочу.

– Ладно, я так ей и отвечу.

После завтрака Аяко убрала миски, вымыла их в раковине.

– Ну, я пошел. До встречи! – сказал Кё.

– Хорошего тебе дня! – отозвалась Аяко.

Она просияла.

«А что? План девчонки, глядишь, и сработает!»

Студеным утром в назначенный день Аяко надела нарядное зимнее кимоно, а Кё – строгий костюм.

Они направились к вокзалу. Кё неуклюже шагал по улице в своем черном официальном наряде и при галстуке, в накрахмаленной белой сорочке, которую не надевал ни разу с тех пор, как приехал в Ономити. Чувствуя себя неловко, он сунул руки в карманы, заранее зная, что сейчас Аяко отчитает его за это. Но бабушка вместо этого взяла его под руку, прижавшись сбоку, и так они и шли до самой станции. Кё еще ни разу не видел ее в этом белом кимоно и был поражен тем, как эффектно оно смотрелось. Поверх кимоно Аяко надела черный пояс оби. И на оби, и на кимоно был легкий изящный узор, объединявший их в единый ансамбль: маленькие снежинки словно кружились по ткани, раздуваемые ветром.

Когда они пришли к вокзалу, Аюми уже ждала.

В одной руке у нее был футляр с сямисэном, через другое плечо был перекинут рюкзачок. Девушка тоже была одета в красивое кимоно. Оно было более современным и ярким, чем у Аяко, нежно-голубого цвета с цветочным узором по краям, и идеально ей подходило.