– Но… если приглядеться, похоже, выигрываешь ты.
– Уверен, что в итоге ты все равно бы победила.
– Кё?
– Что?
– Пожалуйста!
– Я не хочу.
– Прошу тебя, давай закончим партию!
– Я больше не хочу играть с тобой, бабушка. Наигрался.
Аяко смахнула скатившуюся по щеке слезу. Она стояла в дверях бывшей комнаты своего сына и глядела на внука, сидевшего к ней спиной.
Она резко тряхнула головой. Ну что, в самом деле, на нее нашло? В последнее время Аяко сама себе удивлялась. Что вообще вызвало такой наплыв эмоций? Всколыхнувшееся раскаяние теребило ее душу, всякий раз не давая уснуть до глубокой ночи и терзая вопросом, простит ли ее внук. Что же случилось с ее защитой, которую, по ее убеждению, никто и никогда не в силах был прорвать? Она уже очень давно ничего подобного не испытывала. Никакие ее слова не долетали до мальчишки – стена между ними была слишком высока.
Наконец Аяко поняла, как следует поступить. На следующий день она снова отправилась к кафе
На сей раз она попросила передать Аюми, чтобы та вышла наружу. Женщина заметила, как разом потускнело радостное лицо официантки, когда та увидела, кто именно ее позвал. Аяко было приятно сознавать, что ее боятся.
Она сразу же набросилась на девушку:
– Не знаю, что ты там сказала Кё, но, похоже, можешь быть собой довольна!
Аюми замерла.
– Прошу прощения, но о чем это вы?
– Он злится на меня. А это значит, что ты выболтала ему все, о чем мы говорили. Не могла промолчать, да? Рот не закрывался?!
– Извините, Табата-сан, но я ни словом не обмолвилась Кё о том, какой между нами состоялся разговор, – вежливо и спокойно ответила девушка. – Честное слово! Я ни за что не стала бы этого делать.